Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт (2006)

– Бог с вами, нет. Я был сбит с толку, в голове у меня царила настоящая путаница, но все это еще не нашло внешнего выхода, и я собственными глазами наблюдал за событиями в Панманджонге. Вернувшись домой, я ожидал Бог знает чего, учитывая заслуги и награды… Однако вскоре мне отказали даже в небольшом назначении под весьма благовидным предлогом, что я не знал языка страны пребывания, а другой знал. И тут все вдруг стало на свои места, в моей голове как будто что-то взорвалось – я воспользовался этим предлогом и вышел в отставку. Тихо, спокойно, без всякого скандала.

Теперь наступил черед Джоэла помолчать и по-новому посмотреть на стоящего перед ним в лунном свете человека.

– Я никогда о вас не слышал, – сказал наконец он. – Почему я никогда о вас не слышал?

– Но ведь вы не знаете и имен в нижней половине списка не так ли? “А кто эти американцы? – сказали вы. – Их имена мне ничего не говорят”.

– Но они же не были героями, молодыми, увешанными орденами генералами, – возразил Конверс.

– Некоторые были, – быстро перебил его Биль. – За подвиги в нескольких войнах. И они знавали моменты взлета, а потом оказались забыты, и никто, кроме них самих, не помнил об этом. Но они-то постоянно вспоминают свое славное прошлое.

– Звучит несколько апологетично.

– Конечно! Вы думаете, я не сочувствую им? Сочувствую. Даже таким, как Хаим Абрахамс или Бертольдье, даже Ляйфхельму! Мы призываем этих людей, когда наши крепости пали, и тут же требуем от них невозможного…

– Но ведь вы сумели пойти иным путем. Хотя в прошлом…

– Именно поэтому я и понимаю их. Но как только наши крепости вновь отстроены, мы тут же предаем этих людей забвению. Хуже того, мы заставляем их бессильно взирать на то, как бездарные гражданские деятели превращают все в бессмыслицу, а своей болтовней закладывают новые мины, которые снова разнесут эти укрепления. Но как только это произойдет, мы снова призовем на помощь этих наших командиров.

– Боже правый, на чьей же вы стороне?

Биль плотно зажмурился, и Конверс тут же припомнил, что и он сам точно так же плотно закрывает глаза, когда хочет избавиться от наплыва непрошеных воспоминаний.

– На вашей, идиот, – тихо сказал ученый. – Я знаю, что они способны натворить, если мы попросим их сделать что-нибудь. Я же говорил вам, история не знает периода, подобного нашему. Пусть себе продолжают свою болтовню безмозглые штатские, пусть пытаются найти выход из надвигающихся бедствий – все лучше, чем если один из нас… Простите, один из них…

Порыв ветра налетел со стороны моря, завихрив песок у их ног.

– А этот человек, – проговорил Конверс, – тот, что сказал вам, что их сеть позаботится о вас. Почему он сказал это?

– Они считали, что могут рассчитывать на меня. Я знал его по Корее. Он прибыл на мой остров – не знаю, с какой целью: может быть, в отпуск, может быть, чтобы встретиться со мной, – и нашел меня на набережной. Я сидел в лодке, собираясь выйти из залива Плати, когда он внезапно появился передо мной – высокий, прямой, с военной выправкой. “Нам нужно поговорить”, – сказал он с той категоричностью, с какой отдаются приказы. Я пригласил его в лодку, и мы неторопливо отчалили. В нескольких милях от Плати он изложил суть своего предложения, вернее – предложения Делавейна.

– А что потом?

На какую– то секунду ученый приостановился, а затем ответил очень просто:

– Я убил его. Ножом для потрошения рыбы, а тело сбросил акулам у банки Стефанос.

Пораженный, Джоэл не мог оторвать взгляда от старика. Мерцающий свет луны подчеркивал мрачный смысл признания.

– Просто убили? – в ошеломлении спросил он.

– Именно этому меня учили, мистер Конверс. Не забывайте, я был Рыжей Лисой Инчона. И всегда отличался решительностью действий.

– Но вы совершили убийство?