Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий - Филипп Дженкинс (2015)

Такие идеи глубоко укоренились в христианстве и лишь постепенно были вытеснены, получив наименование «ересь». Уже в Новом Завете действуют группы, выражавшие несогласие со складывавшимся христианским консенсусом: в 2 Ин осуждаются «многие обманщики», отрицающие, что Иисус пришел во плоти; в 2 Тим обличаются те верующие, которые считали, что Воскресение уже состоялось, но в чисто духовном, нематериальном смысле. Эта докетическая тема оказалась чрезвычайно устойчивой и неоднократно вновь всплывала в движениях, осужденных как еретические. Как писал около 400 года манихейский апологет Фавст, «Верю ли в евангелие? Конечно. Верю ли я тем самым, что Христос родился? Конечно, нет». Каждая из этих школ почитала отдельные писания, в которых был представлен образ Христа, расходившийся с образом канонических евангелий.5

СО ВРЕМЕНЕМ ВЗГЛЯДЫ, КОТОРЫЕ СТАЛИ НОРМОЙ ОРТОДОКСИИ, приобрели широкую поддержку, и церковные лидеры старались уничтожать в общинах тексты, конкурировавшие с ортодоксальным текстом. Известная история, датируемая примерно 190 годом, сообщает о сирийском епископе Серапионе, позволявшем в своей общине читать на богослужениях Евангелие Петра и запретившем его читать, когда он узнал, что это текст маркионитский и докетический. В своем пасхальном послании 367 года влиятельный александрийский патриарх Афанасий предостерегал против использования апокрифических писаний, которые он называл «изобретением еретиков, пишущих их по своему разумению, одобряющих их и присваивающих им дату создания, так что, используя их в качестве якобы древних писаний, они могут вводить в заблуждение простых людей». В этом послании, кстати, впервые появляется термин «канонизированные» (kanonizomena) применительно к христианскому тексту. К этому времени христианизированная Римская империя начала все жестче обходиться с теми группами, которые епископами магистральной церкви осуждались как еретические. Вскоре патриархи и епископы, включая самого Афанасия, получили право гражданского управления крупными наделами в начавшей уже сокращаться империи.6

Но целая пропасть разделяла одно лишь отвержение некоторых текстов от полного их искоренения, а в основу современного мифа легло только что приведенное послание Афанасия. В своей книге «За пределами веры», написанной в 2003 году, Элейн Пейджэлс отметила, что Афанасий «обнародовал пасхальное послание, в котором потребовал, чтобы египетские монахи уничтожили все тексты, кроме тех, которые он специально перечислил как “приемлемые”, даже “канонические”». Подлинное послание Афанасия, конечно, поражает своей далеко идущей свирепостью, особенно если принять во внимание почти имперское влияние патриарха на христианском Востоке, и теперь его часто цитируют как великую хартию средневековой нетерпимости к текстам, сопрничающим с каноническими. Однако письмо Афанасия, приведенное в книге Пейджелс, не содержит приказа уничтожать всякий подозрительный текст и, конечно, не подразумевает массовых «чисток». В действительности попытки уничтожения текстов носили отнюдь не систематический, а случайный и локальный характер.7

Несомненно, определенные церковные власти выискивали неканонические тексты с целью устранения их в целом. Одним из свирепых поборников ортодоксии был египетский монашеский лидер Шенуте, около 380 года писавший следующее: «Кто скажет, что существует какое-то иное евангелие помимо четырех евангелий, и не будет отвергнут церковью как еретик? Чего такого недоставало апостолам и всем святым? Чего нет в Писании, через которое глаголет Дух Святой, что можно было бы обнаружить в апокрифах?» Гетеродоксальные конкуренты Шенуте относили к канону не менее двенадцати ключевых евангелий, а кроме того – множество дополнительных текстов. Вероятно, они считали, что каждому из двенадцати апостолов должно соответствовать отдельное евангелие.8