Карусель - Уильям Сомерсет Моэм (1904)

Доложили о прибытии миссис Барлоу-Бассетт с сыном. Она была высокой представительной женщиной с острым взглядом и уверенной походкой. Ее седые волосы, густые и кудрявые, уложенные в сложную прическу, напоминали о моде восемнадцатого века, а стиль одежды, соответствующий моде того времени, делал ее похожей на натурщицу сэра Джошуа Рейнольдса. Ее движения отличались некой упрямой решительностью, и спину она держала прямо, с изяществом, свойственным женщине, которую воспитывали, когда умение держать осанку еще было частью девичьего образования. Она неимоверно гордилась своим сыном, высоким крепким парнем двадцати двух лет, с черными волосами, не менее ухоженными, чем у его матери, и с исключительно красивым лицом. Ширококостный, но не мускулистый, темноволосый, с большими карими глазами, прямым носом, смуглой кожей и полными чувственными губами, он казался невероятно привлекательным и прекрасно об этом знал. Он был добродушным ленивым созданием, апатичным, как гурия, беспринципным и лживым, которого сама мать своим бесконечным восхищением подталкивала к неискренности.

Оставшись вдовой с весьма солидным состоянием, миссис Барлоу-Бассетт посвятила жизнь воспитанию единственного сына, и ей нравилось думать, что до сих пор ей успешно удавалось оберегать его от познания добра и зла. Она хотела, чтобы, помимо матери, он видел в ней друга и наперсника, и хвасталась, что он еще ни разу не скрыл от нее ни один свой поступок и ни одну свою мысль.

– Сегодня вечером я хочу поговорить с мистером Кентом, Мэри, – сказала она. – Он ведь барристер, правда? А мы только что решили: Реджи лучше всего пойти в юристы.

Несмотря на всю красоту военной формы, Реджи не собирался связывать жизнь с армейской карьерой, а также с презрением относился к мысли пойти по коммерческому пути, который позволил его отцу заработать целое состояние. Зато он был готов смириться с юриспруденцией – профессией, более достойной джентльмена. Он смутно представлял, что ему придется посетить еще целое множество скучных ужинов, и эта перспектива его нисколько не беспокоила. И он воображал, как впоследствии, облачившись в парик и мантию, будет разглагольствовать перед присяжными к восхищению всех и вся.

– Вы сядете рядом с Бэзилом, – ответила мисс Ли. – Фрэнк Харрелл подвинется.

– Уверена, Реджи станет хорошим юристом, и я смогу удержать его подле себя в Лондоне. Знаете, он никогда не доставлял мне хлопот, и иногда я даже горжусь, что сумела воспитать его таким добрым и непорочным. Но мир полон соблазнов, а он невероятно хорош собой.

– Он очень привлекателен, – согласилась мисс Ли, поджав губы.

Она решила, что совсем не разбирается в людях, если Реджи и правда является таким добродетельным существом, как полагает его мать. Чувственность, заметная в выражении его лица, позволяла предположить, что плотские грехи ему не чужды. А лукавый взгляд темных глаз подтверждал, что он не отличается и чрезмерной скромностью.