— Тонны металла, — пнув одну из стен, заявил Флеминг. — Наверное, придется продать его на металлолом, если, конечно, не удастся сохранить что-либо из оборудования.

— Цена металлолома… — начал Говард, но в это мгновение под Флемингом открылся люк.

Флеминг провалился так быстро, что даже не успел вскрикнуть. Крышка люка встала на место.

Говард отшатнулся, словно от удара. Луч фонарика на миг вспыхнул и погас. Взмахнув руками, Говард замер, не успевая привести в порядок бешеную скачку мыслей. Волна шока медленно отступила, оставив Говарду тупую тяжесть в голове.

— …сейчас не особенно высока, — закончил он лишенную смысла фразу, все еще не веря тому, что случилось.

Приблизившись к люку, он позвал: «Флеминг!»

Никакого ответа. По телу Говарда пробежали мурашки. Изо всей мочи он заорал: «Флеминг!» Потом выпрямился. Голова болезненно гудела. Говард глубоко вздохнул, развернулся и направился к выходу, стараясь ни о чем не думать.

Однако выхода не оказалось — оплавленные края захлопнувшегося люка еще хранили тепло. Говард с большим интересом исследовал его, щупая, толкая и пиная. Однако после безрезультатных попыток вскоре ощутил давившую на него тьму. Говарда охватило смятение, на лице выступили капельки пота.

— Кто здесь? — крикнул он в глубину темного коридора. — Флеминг! Ты меня слышишь?

Никакого ответа.

И тогда Говард завопил:

— Кто это сделал? Зачем на станции загорались огни? Что вы сделали с Флемингом? — Помолчал несколько секунд, прислушиваясь, и всхлипнул: — Откройте! Я уйду и никому не скажу!

Еще немного подождал, направив луч фонарика в коридор, стараясь угадать, что скрывается во тьме, и наконец крикнул:

— Почему вы не открыли пол подо мной?

И, тяжело дыша, улегся у стены. Однако люк не открылся. Может, подумал он, люк открывается не автоматически? Эта мысль прибавила ему храбрости. Он сурово сказал себе, что здесь должен быть другой выход. И снова пошел по коридору.

Спустя час он все еще шел, освещая себе путь фонариком и оставляя за спиной давящую тьму. Он полностью взял себя в руки, и даже головная боль утихла. Говард опять обрел способность рассуждать.

Огни могли зажигаться автоматически, люк тоже, возможно, автоматизирован, а самозадраивающийся вход мог быть простой мерой предосторожности в военное время, чтобы на станцию не проник ни один вражеский агент.

Говард сознавал, что подобные рассуждения не слишком удачны, но лучшего придумать просто не сумел. Ситуация была просто необъяснима. Труп в корабле, мертвая планета… между ними есть какая-то связь. Но какая?

— Говард! — окликнул его чей-то голос.

Он импульсивно отпрыгнул назад, словно случайно коснулся головой провода под высоким напряжением. Головная боль мгновенно возобновилась с новой силой.

— Это я, — сказал голос. — Флеминг.

Говард суматошно светил во все стороны.

— Где? Где ты?

— Примерно футах в двухстах ниже, чем ты, насколько могу это определить, — сказал Флеминг. Его голос хрипло разносился по коридору. — Система передачи звука не очень хороша, но это самое лучшее, чего мне удалось добиться.

Ноги отказывались держать Говарда, и он опустился на пол, испытывая огромное облегчение. Было что-то нормальное в том, что Флеминг находился двумястами футами ниже, и что-то очень человеческое и понятное в несовершенстве звукопередачи.

— Я могу тебя вытащить? Как тебе помочь?

— Никак, — отозвался Флеминг. Его слова сопровождались треском разрядов статического электричества, которое Говард принял за довольное хихиканье. — Похоже, у меня осталось не так уж много тела.

— И где же твое тело? — серьезно поинтересовался Говард.

— Пропало. Разбилось при падении. Но от меня осталось достаточно, чтобы включить электронную схему.

— Понимаю, — произнес Говард, ощутив необыкновенное просветление в мыслях. — Теперь ты просто мозг, чистый разум.