Сейд. Джихад крещеного убийцы - Аждар Улдуз (2012)

– Э, юноша, да ты мне нравишься всё больше и больше! Это мог бы быть дивный отрывок из касыды Насира Хосрова... Но у этого автора свода исмаилитской мудрости я таких стихов не помню... Значит, стихи все-таки твои! Если позволишь, я запомню эти строки и буду использовать в своих поучительных рассказах.

Сейд несколько заволновался, но ничем не выдал этого. Насир Хосров – поэт, почитаемый исмаилитами всего мира, его стихи часто читал Муаллим... Не выдал ли себя Ученик, использовав поэтическую форму поэта-исмаилита?.. Не время думать об этом! Сейд мельком взглянул на собеседника, благосклонно кивнул:

– Запоминай... А потом расскажи мне, наконец, то, что меня так интересует.

Устад зажмурил глаза и, лишь шевеля губами, без голоса, повторил стихи, сочиненные Сейдом, запечатлевая его в своей памяти профессионального сказителя. Затем вдруг открыл веки и, пронзительно глядя Сейду прямо в глаза, спросил:

– Как мне упоминать в своих рассказах того, кто сочинил эти дивные, полные мудрости строки, когда я буду читать их своим слушателям? Каким именем мне называть тебя?

Молодой гашишшин вновь растерялся. Имя – единственное, чем его не вооружил Учитель, отправляя из Аламута в Иерусалим. Это было плохо. Рассказчик заметил растерянность. Нужно было как-то выходить из сложившегося, очень неудобного положения, и тогда воспитанник Орлиного Гнезда сказал:

– Называй меня Сейдом.

Взгляд рассказчика смягчился:

– Тот, кого ты называешь отцом, принял в семью сейда! Воистину, благословен человек, совершивший столь благое дело и удача будет сопутствовать ему в делах. Всевышний ему в помощь!

– Аминь! – учтиво ответил Сейд, радуясь столь удачному выходу из, казалось бы, безвыходного положения. Терять доверие рассказчика ему никак не хотелось. Но пора возвращаться к главному в разговоре с устадом. Сейду нужны имамы!

– Итак, ты покажешь мне свой товар?

Рассказчик удовлетворенно кивнул:

– Непременно, о юный и учтивый талисман своего отца, непременно! Можешь спокойно передать благородному купцу в Триполи – имамы, все семеро, уже собрались в Иерусалиме. Сегодня утром они въехали в город одним караваном, потому что ранее встретились в оазисе Мирвари-и-Сахра. Шейх Жемчужины Пустыни дал им своих воинов в охрану, поскольку некоторые из них не доверяют королю Иерусалима. Имамы вместе со своей охраной поселились в лучшем караван-сарае города, откуда из-за них выставили всех постояльцев... Завтра они должны встретиться с королем... если Аллаху будет так угодно! И заключат с христианами союз против Льва Пустыни... если Всевышний это позволит. Праведные предадут Праведника Веры, а купцы – получат возможность спокойно торговать.

Сейд удивленно посмотрел на базарного рассказчика:

– Ты, кажется, не очень-то доволен тем, что это должно произойти?

Впервые за время их знакомства устад вдруг отвел свой пронзительный взгляд, посмотрел в землю, пожал плечами:

– Кто я такой, чтобы обсуждать решения праведников, имамов мусульманских джемаатов, которые наверняка лучше меня, скудоумного, знают, что будет лучше для эхли-муслим... Мне лишь жаль, что, лишенный поддержки прочих мусульман, Лев Пустыни наверняка будет обречен на скорое поражение и повержен крестоносцами. Истории же о его подвигах всегда собирали много слушателей... теперь этих историй не будет! Наверное, я лишь об этом и жалею... О подвигах, которые он совершал... Об историях, которые я рассказывал...

Устад вновь посмотрел Сейду прямо в глаза. Протянул руку ладонью вверх. Взгляд у него был спокойный, уверенный. Ладонь – сухая, с мозолями, какие бывают только на руках, вынужденных долго и часто сжимать рукоять меча.

– Мой товар заслуживает оплаты, о гордость и услада своего приемного отца? И если в этом кальяне еще осталось гашиша хотя бы на пару вдохов – дай мне...

* * *