Сейд. Джихад крещеного убийцы - Аждар Улдуз (2012)

Торговцы рабами пришли чуть позже. Они всегда приходили после крестоносцев, забирать выживших. Мальчика подняли с песка, уложили на спину верблюда... Дети стоили дорого. Особенно красивые. А мальчик был красивым. В Багдаде или в Каире за него можно было бы выручить целое состояние. Но караван шел в Иерусалим. Не в самом Священном Городе, но за его стенами, там, где кочевники-бедави из путперестов (язычников), не вошедших в джемаат Пророка, устраивали «черные невольничьи рынки», этого мальчика можно перепродать купцам-йезидам. Те повезут товар уже в большие города и сделают свой навар...

Песок слышал, как мальчик очнулся – на третий день. За ним хорошо ухаживали. Ведь он был единственным товаром каравана из четырех верблюдов, что пришел вслед за крестоносцами в разоренный оазис Шюкр Аб. Больше из деревни не выжил никто. Караван шел пять дней. За это время мальчику рассказали о том, что случилось. Объяснили, что его ждет. И мальчик смирился. Он понял, что мама или имам Халель больше не придут за ним. Потому что их убили. И они сейчас в раю.

Караванбаши, глава работорговцев, считал себя мусульманином. Узнав, что мальчик по рождению – сейд, он сначала испугался. Потом принял решение, но никому ничего не сказал. Ни один купец-мусульманин не станет покупать сейда в рабы. Это было бы святотатством, это могло бы отпугнуть удачу, прогневить Аллаха! А найти бездетного или настолько доброго, кто выкупит сейда, чтобы усыновить... в это тяжелое время маловероятно. Но есть один человек... Он обязательно возьмет мальчика. И хорошо заплатит. А даже если платить не станет – одна его благодарность дорого стоит. Бывший палач из Медины, владелец тайного замка в горах Аламута, тот, кого все называют Джаллад-Джаани. Найти его было невозможно – он сам приходил к тем, кто был ему нужен, и туда, куда ему было нужно. Но караванбаши знал, что к нему тот придет непременно, потому что он вез для него письмо. Песок уже видел это письмо, он проник за халат караванщика, забился в трубку пергамента, перевязанного шелковой нитью... Но песок не умел читать, и потому не знал, о чем письмо. Песку было безразлично.

Песок скучал по мальчику, которого считал своим братом. Мальчика увезли в город, из которого он позже исчез – в горах Аламута не было песка. Там были только камни. Песок пел рондо о разлуке с человеческой душой, чья кровь стала частью его. Узоры разными вариациями повторялись на лице вечности, внося разнообразие... Песок пел о разлуке...

* * *

Короткое рондо (во времени)

* * *

Монашка из Ордена Святой Магдалины торопливо шла к площади. Она знала, что понтифик уже должен был начать свое выступление перед очередной партией воинов-христиан, идущих в поход на Святую Землю. Еще не был объявлен Третий крестовый поход, но легендарные богатства Востока продолжали манить многих, а обедневших дворян в христианском мире меньше не становилось. Там, на Востоке, продолжалась война. Никем и никому не объявленная война между крестом и полумесяцем, превратившая в ад жизнь мирных последователей обеих религий, обитавших на Святой Земле. И чтобы поддерживать этот ад в горящем состоянии, были нужны новые и новые воины, готовые убивать и умирать во имя того, кто сказал «Не убий!»...

Монашка из Ордена Святой Магдалины не думала о том, зачем солдаты идут умирать. Она знала, что война эта благословлена Церковью, и знала, что раненым христианским воинам нужна забота. Лечить она умела всегда, говорили, что у нее к этому божий дар, талант. Одно прикосновение ее рук успокаивало самых тяжелых больных в монастырской лечебнице, и потому она считала правильным, чтобы дар этот послужил тем, кто проливает свою кровь на Святой Земле. Дальше этого ее рассуждения не шли, она привыкла верить Церкви, как верили все вокруг.