Кровавые жернова - Воронин Андрей Николаевич (2003)

Белели стволы берез, зеленела трава. Мельтешили солнечные зайчики, порхали мотыльки.

Синело небо, белые кучерявые облака летели на северо-восток. Кожа на спине под повязкой вспотела и немного зудела.

– Нет, мне, наоборот, жарко.

– А мне холодно, – Марина быстро сомкнула ноги, резко села. Оперлась подбородком о колени, вся сжалась и задрожала. Стала кусать губы. – Что-то очень холодно!

– Земля теплая, – сказал Антон, – очень теплая, нагретая солнцем.

– Не знаю, Антон, не знаю… – дрожь сотрясала тело женщины, даже зубы мелко стучали. – Извини, я оденусь, – и она принялась натягивать на себя одежду.

"Что это с ней? – подумал Антон. – Чего это вдруг? Такого раньше никогда не случалось.

А может, простыла?" – и он протянул ладонь, чтобы прикоснуться ко лбу Марины.

Женщина нервно отбросила его руку, а затем произнесла шепотом:

– Извини, Антон, что-то мне нехорошо.

Антон накинул на плечи Марины куртку.

– Садись в машину, в ней наверняка жарко.

– Да, сейчас.

Пошатываясь, Марина направилась к машине и села не вперед, а забралась на заднее сиденье.

Антон устроился за рулем и закурил.

Машина тронулась, мужчина приоткрыл боковое окно. Струйка дыма взвилась от кончика сигареты и тут же пропала, подхваченная ветром, словно ее и не было…

* * *

…Голос стюардессы напомнил, что самолет идет на посадку, просьба пристегнуть ремни.

Температура в Ханты-Мансийске плюс двадцать два. Свет, весь полет бивший в иллюминатор, вдруг померк. В самолете стало почти темно.

– Тучи, облака, – пробормотал Сергей, отодвигая шелковую занавеску.

Самолет стало бросать и потряхивать.

– В грозу попали?

– Не похоже, – сказал Краснов.

– Может, коньяк допьем? – спросил Савелий Иванович, держа в руках плоскую бутылку.

Самолет трясло все сильнее и сильнее. Лицо финансового инспектора стало серым, как асфальт.

Командир ТУ-154, крепко сжимавший штурвал, смотрел на черные клубящиеся тучи:

– Почему нам ничего не сообщили? – злясь, крикнул он, обращаясь и к штурману, и к радисту, и ко второму пилоту.

– Не знаю, командир, – ответил радист, запрашивая диспетчеров ханты-мансийского аэропорта. – Помехи. Сплошные помехи! – злясь, говорил радист, облизывая пересохшие губы.

Самолет трясло все сильнее и сильнее.

– Проскочим, командир, и не такое бывало на нашем веку, – сказал второй пилот, поправляя наушники.

Командир сжал зубы, удерживая дрожащий штурвал. Желваки ходили у него на скулах, на лбу выступили крупные капли пота. И вдруг тучи разошлись, как расходится лед. Показалась земля. Почти минуту не дышавший командир с облегчением выдохнул, направляя машину в образовавшееся отверстие в черно-фиолетовых тучах, тяжелых, лоснящихся, полных дождя.

Вдруг в километре от самолета прочертила жуткий ломаный зигзаг сверкающая молния.

После слепящей вспышки раздался грохот.

– Сейчас крылья отвалятся! – вскрикнул радист.

– Не будешь каркать – не отвалятся, – оборвал радиста второй пилот.

– Что земля?

– Все трещит, командир, будто гвозди в бочку забивают. Ни слова не слышно!

– Понял.

Командир чуть взял штурвал на себя, даже костяшки пальцев побелели, так крепко держал он рукоятку. Еще полминуты, и лайнер должен вынырнуть из-под грозовых туч, непонятно откуда взявшихся над Ханты-Мансийском.

– Слава богу! – прошептал командир, он увидел вспышку немного сбоку.

Она шла наискось и не должна была зацепить самолет. Но в воздухе зигзаг сделал еще один скачок, как неверная рука проводит черту, и молния ударила прямо в самолет. Огонь, грохот, крики, тонущие в грохоте, клубы черного дыма. Горящий ТУ-154, от которого отваливались куски крыльев, потеряв управление, вошел в штопор и, дымясь, вращаясь, падал на землю.