Завоеватель сердец - Джорджетт Хейер (1931)

– Братец Вильгельм и сам сюзерен. Да хранит тебя Господь, сестра, и сжалится над дураком. – Из-за гобелена выскользнул Гале, уселся, поджав под себя ноги, на пол, усыпанный тростником, и принялся забавляться бараньими костями, бросая их перед собой и вглядываясь в узор, бормоча что-то себе под нос и кривляясь.

– Что это ты делаешь? – с любопытством, к которому примешивалось презрение, поинтересовалась Матильда.

– Предсказываю будущее, хозяйка, чтобы увидеть, какое наследство достанется милорду Роберту. – Склонившись над костями, шут внезапно сгреб их в кучу. – Э-э, оно слишком велико для меня, и слишком велико для него, чтобы он смог удержать его! – вскричал шут и, подпрыгнув, принялся выделывать коленца, пока Вильгельм читал бумаги, а Матильда с тревогой и дурными предчувствиями смотрела на разбросанные по полу кости.

Глава 2

Под звуки фанфар и барабанов, трепет серебристых, красных и голубых стягов король Генрих нарушил границу Нормандии. Он вел за собой цвет своего рыцарства; рядом с ним покачивались в седлах могучие принцы, а в ушах у него отдавался рев труб, звяканье лошадиной сбруи, скрип повозок и тачек.

Под его штандарт стекались вассалы изо всех уголков его доминионов. Здесь были Тибо, великий граф Шампани; молодой герцог Аквитании; принц Невер; вон там трепещет герб Оверни, а рядом ветер развевает полотнище стяга Ангулема. Конные и пешие, лорды, рыцари, оруженосцы и рядовые дружинники стальной рекой текли через границу, разрушая все на своем пути. Они стремились к Руану, который был конечной целью кампании, а наградой в ней должны были стать позор и свержение герцога.

Весь мир, от Вермандуа до Пиренеев, обнажил меч против Вильгельма. Целых семь лет его вассалы наблюдали, как Нормандец сплачивает герцогство в единое целое, отнимает у Мартеля города в Мэне и дает отпор своему сюзерену с большими потерями для последнего, понемногу расширяя границы собственных владений. Те, кто, подобно Жоффруа, графу Гасконскому, и Гийому Овернскому четыре года тому засы́пали Нормандию панегириками и подарками, сегодня отправили туда вооруженных людей. Восхищение сменилось страхом перед растущей силой Вильгельма и черной завистью к его победам. И пусть Молот Анжу не отважился лично явиться на поле брани, его место заняли другие: могущественные графы со всех концов страны, во главе собственных дружин, на благородных конях, разодетые в шелка и бархат, бросающие в лицо Нормандии разноцветье своих стягов.

– Ха, сир! И где же укрывается сейчас Нормандский Бастард? – вскричал Рено де Невер. – Хэй! Хэй! Обложим Волка в его логове!

Под шлемом лицо Генриха выглядело изможденным и землисто-серым.

– Что, Вильгельма нигде не видно? – пробормотал он и принялся выдирать волоски из своей бородки. – Странно, клянусь Девой Марией, очень странно! Неужели он отказался от мысли встретить меня на границе? А ведь герцог – гордец, каких мало!

– Вильгельм отступил к Руану, сир, – уверенно заявил граф Сен-Поль. – Разве может он противостоять нашей армии? Если принц Эд не станет медлить и пройдет от Ко к Руану, мы возьмем Бастарда в клещи и раздавим.

Но в Руане нормандской армии не было; правда, король об этом не знал. К востоку от Сены старый Гуго де Гурней встал лагерем на холмах Дримкура, глядя на пожарища к югу, знаменовавшие медленное продвижение принца Эда; а лазутчики, отправленные графом Робертом д’Э вдоль реки Андель, каждый день доносили о передвижении войск противника, в то время как люди графа все сильнее выражали недовольство его политикой выжидания, наточив мечи едва ли не до остроты бритвы. Принц же Эд переправился вброд через Эпт, и его армия медленно потащилась далее, нагруженная награбленным добром, оставляя за собой кровавый след пожарищ и разрушений.