…Ваш маньяк, Томас Квик - Ханнес Ростам (2012)

Теперь Томаса Квика окружала спаянная команда, где все одинаково относились к Томасу Квику и его виновности. И все придерживались своих убеждений до конца. В своей книге «Современные методы проведения допросов и интервью» Свен-Оке Кристианссон выносит «особую благодарность» Маргит Нурель и Биргитте Столе за «обширные профессиональные знания, которыми вы помогли при создании этой книги».

Существовала только одна дорога вперед — новые расследования и новые обвинительные приговоры.

Квика осудили за убийство Терезы. Приговор был очень детальным и внешне казался обоснованным. Странным обстоятельством явилось то, что многие факты доказывали — Квик выстроил свой рассказ на основании тех данных, которые он почерпнул из норвежских газет, и это доказано. Кроме того, вся история была совершенно абсурдна. Он сообщил неверные данные в принципе обо всем. Во время бесконечных допросов с Пенттиненом одна ошибка за другой постепенно корректировались. Этот процесс растянулся на три с половиной года.

Каким же образом решение суда могло выглядеть таким обоснованным?

Еще раз просмотрев материалы, я мог констатировать, что большая часть «доказательств» была совершенно невразумительной.

Следователи утверждали, что Квик вырезал на дереве символ, который позднее был обнаружен в указанном месте в Эрьескугене. На самом же деле Квик рассказал, что возле озера Ринген должно находиться дерево толщиной в мужское бедро, где он вырезал квадрат. В квадрате вырезана лежащая буква «Y», отходящая от одного из нижних углов квадрата. Следователи долго искали, но так ничего и не нашли. В конце концов удалось обнаружить маленькую березу, на которой виднелись следы какого-то повреждения или маркировки, но совершенно в другой части леса. Никакого сходства со знаком, описанным Квиком, не наблюдалось, а учитывая время, прошедшее с момента исчезновения Терезы, диаметр ствола березы в 1988 году должен был составлять всего несколько сантиметров — невероятно, чтобы человек, желающий оставить знак на будущее, выбрал ее для этой цели.

Другим доказательством выступало то, что Квик рассказывал о стопке досок во Фьеле, которые частично растащили дети. Однако выяснилось, что доски были привезены во Фьель через несколько дней после исчезновения Терезы.

В то время как Квик описал Фьель как деревенскую идиллию с разбросанными здесь и там коттеджами на одну семью, он заявил, что там был банк или магазин. Сеппо Пенттинен в своей обычной манере обратил внимание только на сведения о банке и раздул до небес тот факт, что Квик знал о закрытии банка.

Так все и продолжалось до той улики, которую суд счел самой главной в этой деле. Из решения суда:

«Однако совершенно особым обстоятельством являются его знания об экземе на локтевых сгибах Терезы. Это не было известно даже полиции, и мать Терезы не сообщала об этом полиции до того момента, как ее спросили об этом — после сообщения Квика».

Что же сказано в материалах следствия по поводу этого обстоятельства — очевидно, центрального на процессе?

Во время выезда во Фьель 25 апреля 1996 года Квик сказал, что ему «вспоминается, что у Терезы есть шрам на руке». Рассказывая это, он показывает на свою правую руку. Ничего более он поведать не мог.

После исчезновения мать указала все телесные признаки Терезы на специальном бланке. В графе «шрамы и другие особенности» было указано родимое пятно на щеке, но ни слова не сказано о шраме после экземы. Поэтому норвежские следователи немедленно связались с матерью Терезы, которая рассказала, что у дочери была атопическая экзема на локтевых сгибах. В течение лета экзема прошла, и женщина не могла сказать, были ли у Терезы проявления экземы в тот момент, когда она исчезла, и остался ли шрам.

К следующему допросу, 9 сентября 1996 года, Сеппо Пенттинен уже получил от норвежских коллег информацию о том, что у Терезы была экзема на локтевых сгибах, и он снова поднимает этот вопрос: