Брестский мир. Победы и поражения советской дипломатии - Джон Уилер-Беннет

Запущенная Антантой «шпионская история» распространялась быстро и достигла Петрограда раньше, чем туда прибыл Ленин. Однако она и облегчила ему возвращение в Петроград. По воспоминаниям В. Набокова, бывшего в то время управляющим делами Временного правительства, когда на одном из заседаний рассматривался вопрос об аресте Ленина по прибытии его в Петроград, большинство министров посчитали это совершенно излишним, поскольку, по их мнению, сам факт обращения к германским властям за разрешением на проезд по германской территории должен был настолько подорвать авторитет Ленина в России, что его теперь можно не опасаться.

Позднее правительство США опубликовало знаменитые «документы Сиссона», которые в немалой степени содействовали распространению «шпионской истории»[42]; благодаря аналогичным «косвенным уликам», многие стали воспринимать эту историю как правду, в том числе Керенский и американский посол в Петрограде Д. Френсис.

Однако Ленин, спешивший в Россию через континентальную Европу и шведский Мальмё, не опасался подобных обвинений. Он взвесил и рассчитал все последствия еще до начала переговоров с Германией. Он знал, что его политические противники будут пытаться облить его грязью, но он твердо верил, что народные массы все равно пойдут за ним.

Заключенное в Берне соглашение соблюдалось самым тщательным образом. Ленин с презрением отверг все попытки германских социал-демократов вступить с ним в контакт, когда поезд, в котором он ехал, стоял на запасном пути в Берлине. Для него Каутский, Шейдеман и Эберт, голосовавшие в рейхстаге за выделение военных кредитов, были такими же врагами, как Людендорф и кайзер. Он не хотел иметь ничего общего с теми, кто предал дело мирового социализма.

На границе с Россией полиция не разрешила въезд в страну Ф. Платтену и К. Радеку – последнему на том основании, что он являлся гражданином Австро-Венгрии и членом Социал-демократической партии Германии[43], но остальным въезд в Россию был разрешен. Когда прибывшие политэмигранты по пересечении российской границы пересаживались в Финляндии с поезда на поезд, их встречала группа большевиков, специально для этого приехавшая из Петрограда. «Что это вы пишете в «Правде»? – были первые слова, с которыми Ленин обратился к Каменеву, которого не видел несколько лет. – Мы прочитали несколько номеров, и пришлось задать вам жару».

По мере того как поезд вечером 2 апреля приближался к Петрограду, у Ленина все больше росло убеждение в том, что по приезде он будет арестован. Он не боялся ареста, однако перспектива оказаться в Петропавловской крепости была для него крайне неприятна – ведь и так потеряно много времени, а впереди столько работы! Однако его опасения оказались напрасными. Как только поезд въехал на станцию, на платформу хлынула толпа людей, заполнившая ее всю. Когда Ленин сошел с поезда, толпа буквально поглотила его. Кто-то втиснул ему в руки букет роз, и вместе с приехавшими с ним его спутниками он был буквально внесен в привокзальные апартаменты, служившие залом ожидания для царя. Ленин в царском зале ожидания! Да, такова была ирония исторической судьбы, и немало подобных «улыбок истории» еще ждало впереди. Комиссию по встрече возглавлял председатель Петроградского Совета Н. Чхеидзе!

А ведь самыми мягкими словами, которые использовал Ленин для его политической характеристики, были «негодяй и предатель»! Увидев его, Ленин резко остановился; Чхеидзе выглядел весьма смущенным. Он быстро произнес приветственную речь, в которой говорилось и о том, какой позиции он ожидает от Ленина:

«Товарищ Ленин, от имени Петроградского Совета и всей революции мы приветствуем вас в России. однако мы считаем, что главной задачей революционной демократии в настоящее время является защита нашей революции от любых нападок, как изнутри, так и извне. Мы надеемся, что вы присоединитесь к нам в борьбе за достижение этой цели».