Рай и ад. Великая сага. Книга 3 - Джон Джейкс (1987)

Находились скептики, которые усматривали причину такого фанатизма в низменных причинах и связывали ожесточенную борьбу Стивенса за права негров с его экономкой в Ланкастере и Вашингтоне, некоей миссис Лидией Смит, привлекательной вдовушкой, к тому же мулаткой, а его ненависть ко всему южному – с заводом в Чемберсберге, сожженным солдатами Джубала Эрли. Сам Джордж не особо верил в такие объяснения, считая Стивенса честным идеалистом, хотя и склонным к крайностям. Поэтому его ничуть не удивляло то, что Стивенс и его сестра Вирджилия Хазард были близкими друзьями.

И все-таки конгрессмен, безусловно, представлял мнение всех республиканцев.

– Я думал, – снова заговорил Джордж довольно резким тоном, – за реконструкцию Юга отвечает исполнительная власть.

– Нет, сэр. Это прерогатива конгресса. Мистер Джонсон совершил большую глупость, заявив о своем намерении издать ряд постановлений. Тем самым он разжег серьезную вражду между моими коллегами, но, уверяю вас, мы исправим эту ошибку, когда возобновятся заседания. Конгресс не допустит узурпации его прав. – Стивенс постучал по земле металлическим наконечником трости. – Я этого не допущу.

– Но Джонсон делает лишь то, что Авраам Линкольн…

– Мистер Линкольн мертв, – перебил его Стивенс.

– Хорошо, пусть так, – уже багровея от злости, сказал Джордж. – А какую программу предлагаете вы?

– Полная реорганизация всех южных институтов власти и прежних устоев средствами военного контроля, конфискации и очищающего огня закона. Такая программа может испугать слабые умы и расшатать слабые нервы, но она справедлива и совершенно необходима. – (Джордж побагровел еще больше.) – Если точнее, то я хочу жестокого наказания для предателей, занимавших высокие посты. Мне недостаточно того, что Джеффа Дэвиса просто держат в кандалах в форте Монро. Я хочу, чтобы его казнили. Хочу, чтобы каждому, кто покинул нашу армию или флот и перешел на службу к бунтовщикам, было отказано в амнистии. – (Джордж с ужасом подумал о Чарльзе.) – И я настаиваю на равных гражданских правах для всех чернокожих. Я требую права голоса для каждого совершеннолетнего чернокожего мужчины.

– За такое вас закидают камнями даже в Пенсильвании. Белые люди просто не считают черных равными себе. Может, это и неправильно, и лично я так не думаю, но реальность именно такова. Ваша схема не сработает.

– Справедливость не сработает, Джордж? Равенство не сработает? Мне плевать! Это мои убеждения, и я буду за них бороться. В вопросах моральных принципов не может быть компромисса.

– Черт побери, я отказываюсь это принимать! И огромное число других северян чувствуют то же самое насчет…

Но конгрессмен, не дослушав его, развернулся и ушел, чтобы поговорить с тремя новыми почитателями.

Батальон Инженерного корпуса Потомакской армии повернул на Пенсильвания-авеню, к президентской трибуне. Бойцы восьми рот чеканили шаг по мостовой, все в новенькой аккуратной форме, заменившей грязные обноски, в которых они ходили последние дни Виргинской кампании. У половины к поясам были прицеплены короткие лопатки как символ их опасной службы, когда приходилось наводить мосты и ремонтировать дороги зачастую под вражеским огнем, когда просто не хватало времени отойти и укрыться.

Вместе со всеми под жарким солнцем шел Билли Хазард, с аккуратной бородкой, гордый и энергичный; рана в груди уже почти зажила. Он посмотрел на трибуну, где должны были сидеть его родные, и сразу увидел милое лицо жены, радостно махавшей ему рукой. Потом заметил брата и чуть не сбился с шага. Джордж выглядел рассеянным и мрачным.

Духовой оркестр заиграл снова; инженеры прошли мимо специальных трибун под дождем из цветов.

Констанцию тоже встревожило настроение мужа, и, когда Билли прошел мимо, она спросила Джорджа, что случилось.

– Да ничего не случилось, – ответил он, – просто я наконец нашел Тада Стивенса, вот и все.

– Нет, не все. Я же вижу. Рассказывай.