Я – легенда (сборник) - Ричард Матесон (1956)

Половина виски пролилась мимо стакана, в раковину. То, что каким-то образом все-таки попало в стакан, он выпил залпом. Тонкая огненная струйка юркнула в желудок, обжигая онемелое, обратившееся в полярный лед тело. Припадая на один бок, он неловко оперся о раковину. Дрожащими руками снова наполнил стакан доверху и осушил большими судорожными глотками.

«Это только сон», – тщетно пытался он протестовать. В его мозгу словно гудел чей-то голос.

– Вирджиния…

Он все время вертел головой, обшаривая взглядом комнату, словно искал что-то потерянное, словно пытался понять, куда же подевался выход из этого дома кошмаров. Из его горла вырывалось еле слышное недоверчивое ворчание. Он решительно сцепил трясущиеся руки.

Но они задрожали так, что глаз не мог уследить за их движениями. Отчаянно, словно спасаясь от удушья, Невилл втянул в себя воздух, разнял руки и прижал их ладонями к бедрам.

– Вир-джи-ни-я.

Он сделал маленький шаг вперед и громко вскрикнул, когда пол встал на дыбы под его ступнями. Вспышка боли в правом колене, и горячие колючки понеслись вверх по бедренным артериям. Подвывая, он поднялся на ноги и доковылял до гостиной. Там он застыл, как статуя посреди землетрясения, бесчувственным взглядом уставившись на дверь в спальню.

Перед его глазами опять предстала сцена из недавнего прошлого.

Гигантский костер трещит, клокочет желтыми языками пламени, шлет в небо густые, жирные клубы дыма. Маленькое тельце Кэти у него на руках. Подходит кто-то, вырывает ее у Невилла грубо, словно узел с тряпьем. Уносит его девочку, ныряет в темную мглу. А сам Невилл стоит и стоит, пока ужас не входит в него, точно свая в землю под методичными ударами горя.

Внезапно он с безумным воплем ринулся вперед.

– Кэти!

Чьи-то пальцы вцепились в его плечо, люди в масках и холщовых балахонах оттащили его обратно. Его волокли прочь от котлована, и ботинки неистово вгрызались в землю, оставляя на ней две ровные борозды. Его мозг взорвался, из горла вырвался крик.

Тут его челюсть онемела от неожиданного удара, дневное небо застлала ночная тьма. Виски горячо защекотал горло, он закашлялся, а потом оказался в машине Бена Кортмана. Безмолвный, закаменевший, Невилл глазел на великанскую дымную мантию, парящую над землей, как черный призрак отчаяния рода человеческого.

Отдавшись воспоминаниям, он вдруг зажмурился и до боли стиснул зубы.

– НЕТ.

Он не положит туда Вирджинию. Даже если за это убьют его самого.

Медленно переставляя негнущиеся ноги, он дошагал до парадной двери и вышел на крыльцо. Соскочив на вянущую траву, двинулся вдоль улицы к дому Бена Кортмана.

От сияющего солнечного света его зрачки сузились, стали блестящими черными зернышками. Руки болтались по бокам, онемевшие и бесполезные.

Музыкальный звонок по-прежнему играл мелодию.

«Ах, как я трезв».

От абсурдности всего происходящего Невиллу захотелось что-нибудь разломать на части. Он вспомнил, как Бен устанавливал этот звонок, упиваясь своим остроумием.

Прямой – точно аршин проглотил – Невилл стоял перед дверью, и в его голове еще гремело: «Мне плевать, что таков закон, плевать, что отказ равнозначен смертному приговору, я не позволю бросить ее туда!»

Его кулак забарабанил в дверь.

– Бе-е-ен!

В доме Бена Кортмана стояла тишина. Белые занавески в окнах, выходящих на улицу, не колыхнулись. Он различал за окнами красную кушетку, торшер с украшенным бахромой абажуром, пианино фирмы «Кнабе», за которое Фрида садилась воскресными вечерами, когда хотела подурачиться. Он моргнул. А сегодня, какой сегодня день недели? Забыл, потерял счет дням. Невилл пожал плечами. Нетерпеливая ярость переполняла его жилы, жгучая, как соляная кислота.

– Бе-е-е-е-ен!