– Роберт, мы забыли про Олю! – воскликнула я.

– Аня, не забыли. Ты же сама сказала, что она тут, в педиатрии, – ответил Роберт устало.

– Да, но я туда не зашла, даже не позвонила! Игорь, иди посмотри, как она там. Или нет, лучше оставайся, я сама пойду.

Я рванулась с места. Вбежала в отделение и пролетела по коридору, как ночной кошмар. Нашла сестринскую, но была в таком состоянии, что даже не поздоровалась.

– Сестра, где дежурный врач?

– Вторая дверь направо, – ответила та машинально, но тут же спохватилась: – Секундочку. А вы по какому вопросу? Подождите!

Но я уже открывала двери ординаторской. За письменным столом сидела женщина лет сорока.

– Здравствуйте! Пани доктор, где моя девочка, Оля? Ее привезли после аварии.

– Оля? После аварии? Сейчас, минутку…

– Они вчера вечером попали в аварию. Ее мать сейчас в реанимации, отец погиб на месте, – хрипела я. Мне не хватало воздуха.

– Да, вот ее история болезни.

– Что с ней, пани доктор?

– Пожалуйста, успокойтесь. С ребенком все в порядке. Вы хотите ее увидеть?

Я не хотела, совсем не хотела. Я умирала от усталости, была напугана и подавлена, но как я могла сказать «нет»? Если бы отказалась, чувствовала бы себя еще хуже. Склонила голову и скрепя сердце побрела за доктором. Мы вошли в палату, где на кроватках спали четыре малышки. На вид им было по два, может, по четыре годика, и каждая могла оказаться Олей, но я бы не узнала ее. Ведь видела ее всего пару раз, в последний раз на Вигилию, год назад. Наверное, за это время она сильно изменилась. Я чувствовала себя очень глупо, но спросила:

– А где она?

Врач показала на ближайшую кроватку. В ней спала девочка в поношенной больничной пижамке. Я подошла поближе, присмотрелась к ней и очень удивилась. Оля была страшненькой, с грубыми чертами лица, тусклыми, взлохмаченными волосами и длинными черными ресницами. Ее вряд ли можно было сравнить с ангелочком. Спала так спокойно и крепко, не осознавая, что ее мир разрушен. Распался на куски. Все, что она знала и любила, исчезло, и осталась лишь пустота. Никто не знал, как ее заполнить. Я не представляла себе, что делать с этим спящим ребенком и как все исправить. Как вернуть время назад и предотвратить трагедию.

Это стало каплей, переполнившей чашу. Безграничная печаль обрушилась на меня. Я не выдержала и разрыдалась. Мне помогла та незнакомая женщина-доктор. Отвела в свой кабинет, позволила выплакаться, подала мне платочки и, наконец, предложила реланиум и стакан воды. Я взяла себя в руки и умылась.

– Может, пани выпьет чего-нибудь, кофе или чаю?

– Если можно, то, пожалуйста, кофе.

– Я себе тоже налью, – сказала докторша и захлопотала возле чайника в маленькой кухне. – Я должна спросить, а кем вам приходится девочка, которой вы интересовались?

– Я ее тетя, вернее бабушка… не знаю, как это называется, – путалась я в показаниях. – В общем, ее бабушка моя родная сестра.

– А у нее есть более близкие родственники? Молоко, сахар?

– Да, пожалуйста. – Я не любила сладкое, но сейчас мне нужен был сахар. – Ее отец вчера погиб в аварии, мать, как мне сказали, на грани смерти, у бабушки – инфаркт, она в кардиологии, а дед с дядей сейчас сидят с ней, – выпалила я на одном дыхании, словно заученное стихотворение.

– Мне очень жаль. В таком случае вы являетесь единственным человеком, который может взять на себя ответственность за ребенка.

Ответственность? Какую ответственность?! Я только хотела узнать, как она себя чувствует, думала я, маленькими глоточками глотая лучший кофе в моей жизни.

– Послушайте… – сказала докторша хорошо знакомым тоном, который я сама часто использовала.

– Слабковска, Анна Слабковска, извините, не представилась.