Опасные игры - Джеймс Хедли Чейз (1939)

Мимо, шелестя шинами, промелькнула большая машина. Гарни мельком увидел красивую девушку, сидящую рядом с роскошно одетым парнем. Он сидел так, словно ему принадлежал весь мир. Белое платье девушки мерцало и переливалось. Она была очень красива.

«Будь у меня револьвер, – думал Гарни, – этот тип и пискнуть бы не посмел». Мысли Гарни перенеслись к Мире. Если и была девушка, которая сама напрашивалась, так это она. И вообще, какого черта он ждет? Он повернул ключ зажигания. Еще немного – и он возле дома Батча. Он остановил машину за несколько сот ярдов от жилья, под купой деревьев, и выключил фары. Это было чуть в стороне от дороги, так что машину вряд ли кто заметит.

Он вышел и, стараясь ступать как можно тише, приблизился к зданию. Единственный огонек светился в комнате нижнего этажа. Испытывая большое почтение к слуху Батча, Гарни подкрался к окну и, уцепившись пальцами за подоконник, подтянулся. В комнате, совсем близко от него, стояла Мира и гладила платье утюгом. Она была одна. Опустившись на землю, он легонько постучал по стеклу кончиками пальцев и замер, слушая, как сердце резкими толчками бьется о ребра. Наконец в окне отразился силуэт Миры.

– Кто там? – услышал он.

– Привет, малышка, – ответил Гарни, понизив голос. – Ты одна?

Она подошла к двери и, распахнув ее, вышла на порог.

– Ник! – сказала она осипшим голосом. Это не укрылось от Гарни. Он усмехнулся.

– Он самый… Батч дома?

– Пошел в спортзал. Но он скоро вернется.

– Дай мне войти. Нужно поговорить кое о чем.

– Нет! Уже поздно. Тебе нельзя заходить, Ник.

Гарни протянул руки и ухватил ее за локти.

– Пошевеливайся, – прошептал он. – Ты же не хочешь, чтобы нас видели.

От его прикосновения ее сопротивление ослабло. Она позволила втолкнуть себя в дом. Когда они вошли в гостиную, она вырвалась и прижалась к стене спиной.

– Ты очень многим рискуешь, – сказала она. – Он может свалиться как снег на голову, настолько тихо ходит. Не надо, Ник…

Гарни, не снявший сдвинутой на затылок шляпы, оторвал девушку от стены. Она силилась высвободиться до тех пор, пока его губы не нашли ее губ. И тогда она прильнула к нему, колотя по спине кулачками.

А по дороге шел Батч. Его огромное тело отбрасывало тень, которая спотыкалась и приплясывала впереди него. Он не производил ни малейшего шума, шагая по траве. Его обостренный слух фиксировал малейший шорох, все время находясь настороже. Повернув, он ускорил шаг, ибо знал, что уже почти дома. Идя по дорожке, он размышлял о Диллоне. Сэнки тоже тревожил его. Он всадил в него уйму денег. Если Диллон не сможет подстроить результат этого боя, он потеряет много, слишком много.

Батч неслышно преодолел засохшую грязь, поднялся по ступенькам и остановился на веранде, принюхиваясь к ночному воздуху. Воздух был горячим и совершенно неподвижным. «Видно, будет гроза», – подумал он.

Мира соскользнула на пол с дивана, когда вошел Батч. Гарни вскочил. Лицо его позеленело. Если Батч поймает его здесь, то, без сомнения, переломает все кости.

На Мире не было никакой одежды, если не считать туфель и чулок. Она стояла совсем рядом с Гарни, и лицо ее было искажено гримасой ужаса.

– Я как раз собиралась идти спать, – сказала она дрожащим голосом.

Батч остался у двери. Инстинкт подсказывал ему, что здесь что-то нечисто.

– Не слишком ли поздно, – сказал он, склонив голову набок и напряженно прислушиваясь.

Мира жестом приказала Гарни не двигаться. Тот застыл, словно статуя. По его лицу стекал пот, придавая ему жуткий вид в свете электрической лампочки, а глаза неотрывно наблюдали за Батчем.

Тот наклонился вперед, не отходя от двери.

– Сэнки в порядке? – спросила Мира.

– Да, – ответил Батч, – с ним все в порядке. – Он поскреб лысую макушку. Его невидящие глаза были устремлены прямо на Гарни. Два желтых сгустка буквально буравили его мозг. – Что-то здесь не так, – не успокаивался Батч.