Смерть Артура - Томас Мэлори

Первоначальный Артур, насколько мы знаем, родом из Уэльса и V века, то есть он валлиец, бритт и прославился в междоусобных войнах или в борьбе против пришельцев-саксов. Здесь, в Уэльсе, он становится национальным героем бриттов и в таком же качестве воспевается по ту сторону Ла-Манша, в родственной Бретани, куда перебрались потерпевшие поражение и вытесненные саксами кельты. Из Бретани легенда распространялась по всей Франции, и таким образом появилась французская, а там и европейская литература на эту тему, для которой местный князек не представлял ни малейшего интереса. Всемирно-историческое значение Артур мог получить в качестве римского императора, и французская версия с легкостью превращает его в повелителя половины мира, тем более что имеет перед глазами памятный пример Карла Великого. Тем временем и на родине «национальная принадлежность» Артура меняется: настал черед саксов сопротивляться новому нашествию, и столица Артура переносится в Винчестер, а Последняя битва превращается в обреченное сражение саксонского короля Гаральда с Вильгельмом Завоевателем. Спустя еще несколько веков нормандцы и саксы, сплотившиеся в английский народ, покоряют заморские территории, чтобы утратить их в результате внутренних распрей, войны Алой и Белой розы.

В хрониках имя Артура появляется поздно, отчего и возникает подозрение: должно быть, Артур проник в хроники не из истории, а из легенды. К IX–X веку о нем столько рассказывали в Великой и Малой Британии, что уважающий себя автор просто обязан был включить Артура в свой рассказ и как-то согласовать ход событий. Из ранних историков более всего «английский Артур» обязан Гальфриду Монмутскому. Этот автор XII века предпринял величайшие усилия по примирению завоеванных саксов и завоевателей-нормандцев, он создал идеологию – легенду, которая помогла им сплотиться в народ, создал героя-англичанина. На Артура с равным правом претендовали саксы (в cилу территориальной близости) и нормандцы, у которых в войске насчитывалось немало бретанцев, то есть кельтов, родичей Артура. Саксы могли равняться на Артура как на героя сопротивления и даже представлять его врагом нормандцев, однако для нормандцев Артур был врагом саксов. Но создаваемая Гальфридом национальная легенда осталась бы крайне узкой и неплодотворной, если бы он не связал ее с более универсальным родством. Гальфрид произвел исконное население Британии и ее законных королей не более не менее как от троянцев.

Мы уже упоминали троянские сказания в числе основных циклических сюжетов. Есть основания полагать, что наиболее раннее издание Кэкстона, то есть первая в Англии печатная книга, было посвящено подвигам троянца Гектора, которого Кэкстон относит к числу девяти величайших мужей (из всех девяти мужей только двое, Гектор и Артур, – литературные персонажи, соседствующие с Юлием Цезарем, Шарлеманем, царем Давидом и так далее). Происхождение от троянцев включало окраинный народ в европейское родство. Первыми до этого додумались римляне: поискав для себя места в греческой мифологии, они обнаружили, что немногие уцелевшие троянцы отправились на запад, а потому и возвели к ним свой род. Прямыми потомками спасшегося из Трои Энея считали себя Гай Юлий Цезарь и император Август. С тех пор всякий легитимный правитель должен был выстроить себе генеалогию, восходящую к Энею или его ближним. Гальфрид Монмутский предложил в герои-основатели троянца Брута, давшего имя Брутании-Британии. Похожее предание бытовало и на Руси, о чем свидетельствуют, к примеру, письма Иоанна Грозного – он тоже отпрыск троянских царей. Миф о Трое закономерно возникает в самых разных европейских культурах – и в Британии, и в России, – когда требуется объединение и сплочение под сильной самодержавной властью.