Затем мои ноги коснулись твердой поверхности, и человеческие кости тошнотворно захрустели под моими подошвами, когда я всем своим весом опустился на пол. Запах смерти и разложения был здесь так силен, что я закашлялся, а глаза заслезились. Я смотрел сквозь дрожащую пелену, как Доктор развязывает веревку у меня на поясе.

– Морган! – крикнул он наверх. – Нам понадобятся лопаты!

– Лопаты? – переспросил констебль. Его лицо было теперь очень далеко, почти невидимо в темноте. – Сколько?

– Нас здесь четверо, так что… четыре, Роберт. Четыре.

Уортроп взял меня за локоть и потащил вперед, тихо предупредив:

– Осторожно, не оступись, Уилл Генри.

Это помещение оказалось меньше, чем я предполагал – где-то четыре-пять ярдов в окружности. Стены его, как и стены крошечной площадки у нас над головами, были укреплены широкими деревянными досками, пропитанными влагой. На них были видны выбоины, вмятины и царапины. У подножия стен громоздились останки, иногда высотой в фут, словно штормом прибитые к берегу обломки. Не все жертвы ломали ноги во время падения, как предположил Кернс. Некоторые были в состоянии биться о стены и царапать их ногтями в тщетной попытке выбраться отсюда. Я представил их себе – бедных, отчаявшихся, приговоренных созданий, скребущих и царапающих бездушные доски за секунду до того, как чудовище выскочит из мрака и сомкнет свою пасть над их головой.

Я пытался не наступать на них – когда-то они были такими же, как я, – но это было невозможно; просто их было слишком много. Земля была мягкая, она проминалась под каждым моим шагом, а временами вода булькала под моими подошвами – вода и красновато-черная слякоть. Здесь, куда не проникало солнце и где не дул ветер, вся жидкость из их тел впитывалась в почву и оставалась там. Я шел в буквальном смысле слова по кровавому болоту.

Мы остановились в дальнем конце помещения. Там у входа в туннель ждали Малакки и Кернс. Этот туннель был единственным входом сюда, за исключением люка наверху. Двери не было. Зев туннеля был семь футов в высоту и шесть в ширину.

– Наконец-то наш разведчик, – сказал Кернс, широко улыбаясь мне. Лампа отбрасывала темные тени на его мягкие черты лица.

– Туннель впереди обвалился, Уилл Генри, – объяснил мне Доктор.

– Или его взорвали. Динамитом, я полагаю, – добавил Кернс.

– Идите за мной, – скомандовал Уортроп.

Примерно через двадцать ярдов перед нами выросла стена из неровных глыб земли, камней и разломанных досок. Доктор указал на небольшой лаз внизу.

– Этот проход слишком узок для кого-либо из нас, – пояснил он, – но он может оказаться сквозным. Что скажешь, Уилл Генри? Мы должны знать, насколько велик завал… имеет ли смысл раскапывать его или нужно искать другой способ.

– Динамит! – воскликнул Кернс. – Я же знал, что надо было взять динамит!

– Ну, как? – спросил меня Доктор. – Попробуешь пролезть?

Конечно, я не мог сказать «нет».

– Да, сэр.

– Молодчина! Вот, возьми лампу. И еще – держи, это мой револьвер. Нет, засунь его за пояс, он на предохранителе. Давай, осторожнее, Уилл Генри. Осторожнее и не слишком быстро. Возвращайся при малейшем намеке на опасность. Над тобой, должно быть, несколько тонн земли.

– А если ты все же сумеешь проникнуть на другую сторону, было бы полезно, если бы ты осмотрелся немного, – добавил Кернс.

– Осмотрелся, сэр?

– Да, произвел разведку. Пригляделся бы, что там за место. Ну и, конечно, приметил бы, где прячется враг, если можно.

Доктор помотал головой:

– Нет-нет, Кернс, это слишком опасно.

– А карабкаться через дыру, когда над тобой нависают тонны земли и камней, не опасно?

– Ты же знаешь, Уилл Генри, я ни за что не стал бы просить тебя об этом, если бы была альтернатива, – сказал мне Уортроп.

– У меня есть альтернатива, – встрял Кернс. – Динамит.