Темная игра смерти - Дэн Симмонс (1989)

Вечером я встала, пошатываясь и чувствуя боль во всем теле еще сильнее, чем накануне, и попыталась привести себя в порядок. Платье никуда не годилось, придется не снимать плащ. Волосы тоже требовали ухода. Но при всем при этом кожа моя ожила, плоть под подбородком сделалась более упругой, а морщинки, наложенные резцом времени, разгладились. Я ощущала себя гораздо моложе, чем прежде. Несмотря на весь ужас вчерашнего дня, Подпитка сослужила мне хорошую службу.

За бесконечно тянувшейся автостоянкой находился ресторан. Совершенно бесчеловечное место: освещение как в операционной, на столах клеенка в красную клетку, все еще влажная после того, как помощник официанта провел по ней своей невообразимо грязной губкой, и огромное, закатанное в пластик меню с цветными фотографиями «специальных блюд» этого заведения. Я подумала, что фотографии, наверное, предназначены для неграмотных посетителей, неспособных расшифровать цветистые описания «восхитительной, хрустящей домашней поджарки» или «самого любимого блюда южан на все времена – мамалыги, как ее делала бабушка». Меню было невозможно читать из-за этих бесконечных отступлений и восторженных восклицаний, снабженных неграмотными комментариями. Как странно: одно поколение пробавляется паршивой, всем надоевшей пищей только потому, что эти люди слишком бедны или слишком невежественны, чтобы вкусно питаться, а для следующего поколения эти же блюда становятся традиционной едой «для души». Я заказала чай с горячей английской булочкой и ждала целых полчаса, когда мне ее принесут, все это время страдая от ругани и чавканья за соседним столом, где сидела огромная семья этих скотов-северян. Не в первый раз я подумала, что нация была бы гораздо более здравомыслящей, если бы закон запрещал детям и взрослым питаться в одних и тех же заведениях.

Когда я вернулась в номер, было уже темно. От нечего делать я включила телевизор. За десять лет, что я не смотрела его, почти ничего не изменилось. На одном канале – безмозглые футбольные баталии, по другому рассказывали об эстетике борьбы сумо – гораздо подробнее, чем мне хотелось бы об этом знать. С третьей попытки я попала на телефильм, часто прерываемый рекламой, про компанию несовершеннолетних проституток и молодого общественника, который посвятил свою жизнь спасению героини, погрязшей во грехе. Эта идиотская картина напомнила мне скандальные бульварные газетки, популярные в дни моей молодости. И те и другие обличали возмутительные стороны порочного поведения, но если тогда это была «свободная любовь», то теперь в средствах массовой информации ее называли «детской порнографией», не стесняясь демонстрировать весь набор щекочущих нервы деталей.

На последнем канале шли местные новости. Молодая цветная женщина, все время улыбаясь, рассказывала про «убийства в Чарлстоне», как это было названо. Полиция занималась поисками подозреваемых и мотивов преступления, свидетели описывали массовую сцену резни в хорошо известном отеле «Мансарда», полиция штата и ФБР интересуются местонахождением мисс Фуллер, много лет прожившей в Чарлстоне. Один из убитых являлся ее слугой. Фотографии этой дамы нет. Весь репортаж длился меньше сорока пяти секунд.