Темная игра смерти - Дэн Симмонс (1989)

Из него не стали готовить полевого агента, в распоряжении Моссада было слишком много бывших коммандос и других героев для этой трудной работы, чтобы взваливать ее на плечи хлипкого интеллектуала, который мог заболеть в любую минуту. Правда, Арон получил обычную подготовку по самозащите и обращению с оружием и даже научился неплохо стрелять из «беретты» двадцать второго калибра, популярной в то время в Моссаде, но по-настоящему он нашел себя в криптографии. Он проработал три года в Тель-Авиве в спецсвязи, еще год – в полевых условиях где-то на Синае, а затем его послали в Вашингтон, в группу, прикомандированную к израильскому посольству. Назначение было шикарное, и то, что он являлся сыном Давида Эшколя, наверное, сыграло свою роль.

– Ну, как ты, дядя Сол? – спросил Арон на иврите.

– Неплохо, – ответил Сол и попросил: – Говори по-английски, пожалуйста.

– Хорошо. – В его английском не было и намека на акцент.

– Как твой отец? Брат?

– Лучше, чем в последнюю нашу встречу, – сказал Арон. – Врачи считают, что этим летом отцу удастся провести какое-то время на ферме. А Исаака уже произвели в полковники.

– Прекрасно, прекрасно. – Сол глянул на три досье, которые его племянник положил на стол. Он все пытался найти способ вернуть события назад, сделать так, чтобы мальчик не оказался вовлеченным во все это, и в то же время получить информацию, которую удалось собрать Арону.

Словно прочитав его мысли, Арон наклонился вперед и прошептал:

– Дядя Сол, во что ты тут впутался?

Сол удивленно заморгал. Шесть дней назад он позвонил Арону и попросил его раздобыть какую-либо информацию об Уильяме Бордене или разузнать, где находится Фрэнсис Харрингтон. Конечно, он сделал глупость. Уже много лет Сол избегал обращаться за помощью к родственникам либо к их связям, но на этот раз исчезновение юного Харрингтона просто повергло его в отчаяние. Если он поедет в Чарлстон, то может пропустить что-то существенно важное, какую-то новую информацию о Бордене. Арон позвонил ему тогда по телефону, который не могли прослушивать, и спросил: «Дядя Сол, это насчет твоего немецкого полковника, да?»

Ласки не стал отрицать. Все родственники знали, что он помешан на таинственном нацистском оберсте, с которым сталкивался в лагерях во время войны. «Ты же знаешь, что Моссад ни за что не станет действовать в Соединенных Штатах, ведь так?» – добавил тогда Арон. Сол ничего не сказал, но его молчание было красноречивее слов. Он работал вместе с отцом Арона, когда «Иргун Цваи Леуми» и «Хагана» были вне закона и очень активно скупали американское вооружение и целые оружейные заводы, по частям перевозили в Палестину, там собирали и пускали в действие, готовясь к тому моменту, когда арабские армии неизбежно перейдут границу нового сионистского государства. «Ладно, – вздохнул тогда Арон. – Я сделаю, что смогу».

– О чем ты? – спросил он. – Просто я хотел разузнать побольше об этом Бордене. Фрэнсис – мой бывший студент, полетел в Лос-Анджелес, чтобы выяснить кое-что. Возможно, он собирал материал для развода, кто его знает? Фрэнсис вовремя не вернулся, а мистер Борден, по-видимому, погиб в авиакатастрофе. И когда один мой знакомый спросил, не могу ли я помочь, я вспомнил о тебе, Арон.

– Ну да. – Арон некоторое время молча смотрел на своего родственника, наконец кивнул, вздыхая печально. Оглянувшись, нет ли кого поблизости, кто мог бы их подслушать, он открыл первую папку. – В понедельник я полетел в Лос-Анджелес, – тихо сообщил он.

– Куда?

Сол был потрясен. Он всего лишь хотел, чтобы его племянник позвонил кое-кому в Вашингтоне или воспользовался мощными компьютерами израильского посольства, особенно банками данных в офисе, где работали шесть агентов Моссада, или, может, заглянул бы в секретное досье израильтян или американцев. Но он вовсе не думал, что Арон на следующий же день полетит на Западное побережье.