Темная игра смерти - Дэн Симмонс (1989)

Под громкие аплодисменты шестисот христиан, не имевших ни малейшего представления о том, кто такой Хэрод, тот пересек широкую площадку. Он протянул Саттеру руку, но преподобный вскочил, обнял продюсера и усадил в гостевое кресло. Хэрод нервно закинул ногу на ногу. Трио на диване отреагировало на гостя по-разному: популярный некогда певец саркастически усмехнулся, апокалиптический писатель наградил его холодным взглядом, а раздобревшая кинозвезда состроила хитрую физиономию и послала воздушный поцелуй. Хэрод был в джинсах с ремнем, пряжка которого изображала робота R2-D2 из «Звездных Войн», в своих любимых ковбойских сапогах змеиной кожи и в красной шелковой рубашке.

Джимми Уэйн Саттер склонился к нему и начал:

– Ну что ж, Энтони, Энтони, Энтони…

Хэрод неуверенно улыбнулся и подмигнул аудитории. Из-за яркого освещения лиц он не различал, лишь кое-где поблескивали стекла очков.

– Энтони, и сколько лет ты уже сотрудничаешь с ярмаркой мишуры и тщеславия?

– Э-э-э… шестнадцать лет, – произнес Хэрод и откашлялся. – Я начал в шестьдесят четвертом году, когда мне было девятнадцать. Начал как сценарист.

– И, Энтони… – Саттер склонился ближе, придав своему голосу одновременно оттенки лукавства и таинственности, – правда ли то, что мы слышали о греховности Голливуда? Конечно, не всего Голливуда… у нас с Кей там есть несколько добрых друзей-христиан, включая тебя, Энтони. Но вообще, неужто он так порочен, как говорят?

– Довольно порочен, – кивнул Хэрод. – Это действительно клоака греховности.

– Разводы? – осведомился Саттер.

– Повсеместно.

– Наркотики?

– Употребляют все.

– Алкоголь?

– О да.

– Кокаин?

– Запросто, как леденцы.

– Героин?

– Даже у звезд все вены истыканы, Джимми.

– И люди упоминают имя Господа всуе?

– Постоянно.

– Богохульничают?

– Само собой разумеется.

– Поклоняются дьяволу?

– Ходят такие слухи.

– Молятся золотому тельцу?

– Вне всяких сомнений.

– А как же насчет седьмой заповеди, Энтони?

– Э-э-э…

– «Не пожелай жены ближнего»?

– Я бы сказал, она полностью забыта.

– Ты бывал на этих порочных голливудских приемах, Энтони?

– Не раз участвовал в них.

– Наркотики, блуд, неприкрытое прелюбодейство, погоня за всемогущим долларом, поклонение врагу рода человеческого, пренебрежение законами Божьими…

– Да, – подтвердил Хэрод, – и это только на самом скучном приеме.

Аудитория издала звук, напоминающий нечто среднее между кашлем и приглушенным вздохом.

Преподобный Джимми Уэйн Саттер сложил пальцы домиком:

– А теперь, Энтони, расскажи нам свою собственную историю о падении в эту бездну – и восшествии из нее.

Хэрод едва заметно улыбнулся, уголки его губ поползли вверх.

– Ну, Джимми, я был молод, впечатлителен… хотел, чтобы мною руководили. Признаюсь, что соблазн этого образа жизни довольно долго вел меня вниз по темному пути. Многие годы.

– И ты получал за это мирское признание, – подсказал Саттер.

Хэрод кивнул и отыскал глазами камеру с красной лампочкой, после чего на его лице появилось выражение искреннего раскаяния.

– Как ты только что сказал, Джимми, у дьявола есть свои приманки. Деньги… столько денег, Джимми, что я не знал, что с ними делать. Скоростные машины, шикарные дома, женщины… красивые женщины, знаменитые звезды с прославленными именами и прекрасными телами. Мне только надо было снять телефонную трубку, Джимми. У меня возникло ложное чувство власти. Ложное чувство собственной высокопоставленности. Я пил, я употреблял наркотики. Дорога в ад может начаться даже с горячей ванны, Джимми.

– Аминь! – воскликнула толстая кинозвезда.

Саттер напустил на себя встревоженный вид:

– Но, Энтони, вот что действительно пугает, чего мы должны больше всего опасаться… Ведь эти люди делают фильмы для наших детей, верно?