Темная игра смерти - Дэн Симмонс (1989)

– Разбила по такому случаю свинью-копилку палестинского Фронта национального освобождения, а? – ухмыльнулся он и сделал еще один большой глоток. – Хотя какого черта! Отличная ночка для полета. Подождите здесь, пока я не переоденусь. Наливайте себе пиво, если у вас в КГБ это не запрещено.

* * *

Дождь лил не переставая, скрывая из виду маленький ангар, освещенный прожекторами.

– Я тоже лечу, – сказал Джексон.

– Нет. – Натали, поглощенная своими мыслями, покачала головой.

– Черта с два! – прорычал Джексон и поднял тяжелую черную сумку, захваченную им из машины. – У меня плазма, морфий, бинты… полная аптечка. Что будет, если ты найдешь его, а человеку нужен врач? Ты подумала об этом? Или ты хочешь, чтобы он умер от потери крови на обратном пути?

– Хорошо, – согласилась Натали.

– Готов! – крикнул Микс из ангара. На нем была синяя кепка с вышитой белыми нитками надписью «Киты Йокогамы», древняя кожаная куртка, джинсы и зеленые кроссовки. На ремне висела кобура, из которой выглядывала инкрустированная рукоять «смит-вессона» тридцать восьмого калибра. – Только два требования! – заявил он. – Первое: если я говорю, что сесть невозможно, значит это действительно так. Тогда я оставляю себе треть ваших денег. И второе: больше не вытаскивайте свой злосчастный кольт, если не собираетесь им пользоваться. Советую вообще не решать со мной вопросы таким образом, не то придется вам плыть всю дорогу назад, понятно?

Джексон и Натали согласно кивнули.

* * *

Натали однажды каталась с отцом на «американских горках», и у нее хватило ума больше никогда этого не делать. Но их полет оказался в тысячу раз хуже.

Маленькая кабина «сессны» запотела, по ветровому стеклу струился настоящий водопад. Натали не могла даже точно сказать, когда они взлетели, разве что скачки и прыжки стали резче, а заносы – круче. Лицо Микса, освещенное снизу красноватыми огоньками приборной доски, приобрело одновременно какие-то оттенки дьявольщины и слабоумия. Натали не сомневалась, что ее лицо выглядит не лучше от ужаса, который она испытывала. Джексон время от времени ругался, когда его подбрасывало вверх, а потом опять наступала тишина, если не считать воя ветра, грохота дождя, скрежета измученных механизмов, раскатов грома и жалостного тарахтения двигателя.

– Пока неплохо, – заметил Микс. – Подняться над этой стихией нам не удастся, но мы оставим ее позади, когда доберемся до Сапело. Все идет как надо. – Он повернулся к Джексону и осведомился: – Вьетнам?

– Да.

– Морская пехота?

– Врач из Сто первого.

– Когда демобилизовался?

– Не демобилизовался. Нас с двумя братишками выперли, когда южновьетнамский союзничек подорвался на собственной мине после того, как мы накурились.

– А те двое?

– Прибыли домой в полиэтиленовых мешках. А мне дали еще одну ленточку, как раз вовремя, чтобы я успел проголосовать за Никсона.

– И ты проголосовал?

– Черта с два, – засмеялся Джексон.

– Да, я тоже не припомню, чтобы получал что-нибудь стоящее от политиков, – отозвался Микс.

Салон «сессны» внезапно осветило вспышкой молнии, словно прорезавшей крыло самолета. В то же мгновение порыв шквального ветра попытался перевернуть их, и они начали падать, пролетев едва ли не вертикально вниз футов двести, как сорвавшийся с троса лифт. Микс поправил что-то у себя над головой и постучал по прибору, в котором метался черно-белый шарик.

– Еще час двадцать, – зевнул он. – Мистер Джексон, там где-то у ваших ног стоит большой термос. И кажется, есть кое-что закусить. Почему бы нам не выпить кофе? Не хочу выглядеть негостеприимным. Мисс Престон, что я могу вам предложить? Полет в первом классе предполагает высокий уровень обслуживания пассажиров.