Темная игра смерти - Дэн Симмонс (1989)

– Сколько у меня ладейных пешек, Тони? – раздраженно бросил немец. – А теперь заткнись и не мешай.

Хэрод отвернулся и плюнул в тень, пытаясь остановить внезапную дрожь в правой ноге.

Барент ответил тут же, полностью изменив представления Хэрода о долгих минутах или даже часах размышлений игроков над очередным ходом.

– Король на ферзь-четыре, – промолвил он с ироничной улыбкой и сделал шаг вперед.

Этот ход показался Хэроду глупым. Теперь миллионер стоял впереди всех своих фигур и лишь через клетку по диагонали от Дженсена Лугара. Хэрод с трудом сдержал истерический хохот, когда вспомнил, что черный великан олицетворял собой белую пешку. Он закусил губу и с тоской подумал о своем доме в Голливуде и джакузи.

Вилли кивнул, словно ожидал этого хода, и сделал нетерпеливый жест рукой в сторону истекавшего кровью еврея:

– Слон – ладья-три.

Бывший суррогат по имени Сол прохромал три клетки по диагонали и остановился на том месте, где только что стоял Хэрод. Вблизи он выглядел еще страшнее. Комбинезон его целиком пропитался кровью и потом. Близоруко прищурившись, еврей кинул на Хэрода измученный настороженный взгляд. Тони не сомневался, что именно он накачал его наркотиками и допрашивал в Калифорнии. Ему было глубоко наплевать, что с ним будет дальше, он надеялся лишь на то, что еврей уничтожит несколько черных фигур перед тем, как его принесут в жертву.

Барент засунул руки в карманы, сделал шаг вправо по диагонали и остановился на белом квадрате прямо перед Лугаром.

– Король на ка-пять, – прокомментировал он.

Хэрод ничего не понимал в этой идиотской игре. В детстве он несколько раз играл в шахматы – ровно столько, чтобы знать названия фигур и уяснить, что игра ему не нравится. Прежде всего он избавлялся от своих пешек, а затем приступал к размену более крупных фигур. Его горячие противники никогда не ходили своими королями, кроме случаев рокировки – Хэрод уже не помнил, что это за штука, – или когда их начинали преследовать. И вот два гроссмейстера мирового уровня остаются почти ни с чем, кроме пешек, и мотают королей взад-вперед, как какие-нибудь извращенцы свои члены. «А пошли они…» – подумал Хэрод и перестал стараться что-либо понять.

Вилли и Барента разделяло всего шесть футов. Старик нахмурился, покусал губы и произнес:

– Bauer… entschuldigen… Bischric zum Bischof funf.[66] – Потом он посмотрел на Джимми Уэйна Саттера, стоявшего от него в десяти футах по диагонали, и перевел: – Слон на слон-пять.

Тощий еврей отер лицо и похромал по черным клеткам к Рейнольдсу. Хэрод сосчитал плитки от края «доски» и удостоверился, что это действительно пятая по полю слона, или ряду слона, или как они там это называют. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять: еврей теперь защищал позицию пешки Лугара, а по черной диагонали угрожал мисс Сьюэлл. Но похоже, та не осознавала, что ей грозит опасность. Хэрод снова посмотрел на нее, пытаясь разглядеть обнаженное тело в разрывах рубашки. Теперь, когда он восстановил в памяти основные шахматные правила, он ощущал меньшее напряжение. Пока он оставался на этом месте, ему ничто не угрожало. При прямом столкновении пешки не могли есть пешек. Справа от него, на клетку впереди, стоял Рейнольдс, защищая, так сказать, фланг Хэрода. Он снова посмотрел на Сьюэлл и решил, что, если ее как следует вымыть, она будет не так уж дурна.

– Пешка – ладья-три, – промолвил Барент и сделал учтивый жест рукой.

На какое-то мгновение Хэрод с ужасом подумал, что ему опять надо передвигаться, но потом вспомнил, что Барент – черный король. Мисс Сьюэлл среагировала на жест миллионера и изящно переступила на белую клетку.

– Благодарю вас, дорогая, – сказал Барент.