Ирландия - Эдвард Резерфорд (2017)

– Это Ларине, – сказал он.

– Мне показалось, что он менял обличье, пока приближался.

– Он ведь друид, – заметил Конал. – Он мог бы раствориться в воздухе, если бы захотел.

Теперь Дейрдре видела, что это действительно Ларине, который плыл в маленьком куррахе, на веслах сидел его возничий.

– Идем, Конал, – тихо сказал друид, сойдя на берег. – Нам нужно поговорить.

И Дейрдре, испуганно обернувшись к Коналу, с удивлением увидела облегчение на лице принца.

Их долго не было, и Дейрдре издалека смотрела на две застывшие тени в клубах тумана, нависавшего над краем воды, а как только взошло солнце, они вернулись, и девушка увидела, как изменилось лицо Конала. Вся его печаль исчезла, он нежно улыбнулся ей и взял ее за руку:

– Все хорошо. Мы с моим дядей больше не враги.

III

Самайн – древний Хеллоуин, когда духи мертвых всего на одну ночь появляются в мире живых. Самайн – начало нового отсчета, когда год переходит на свою темную половину. Самайн – время забивать скот. Самайн зловещий. Самайн великий. И все же на западном острове, с его мягким климатом, месяц, что предшествует этому самому важному из древних праздников, обычно был довольно приятной порой.

Дейрдре всегда нравилось это время. Иногда небо было затянуто дымкой, а иногда его чистая синева повисала так низко, что казалось, стоит только протянуть руку – и дотронешься. Она любила осенний лес, хруст палых листьев под ногами, яркие наряды деревьев. А когда в воздухе разливалась прохлада, она чувствовала какое-то особое волнение, словно в такие дни даже кровь начинала бежать быстрее.

Ларине пробыл с ними на острове три дня. Он привез травы для лечения Конала. Мужчины долгие часы проводили вместе в беседах и молитвах, и Дейрдре, даже если и чувствовала себя немного оттесненной, не могла не радоваться тому, что Конал исцеляется и телом и духом. Перед отъездом Ларине сказал ей:

– Дейрдре, пройдет еще какое-то время, прежде чем Конал окончательно поправится. Оставайтесь здесь или поезжайте к твоему отцу. Никто вас не побеспокоит. Верховный король пожелал отпраздновать примирение на Самайн, так что к тому времени вы должны к нему приехать. – И, угадав ее мысли, друид добавил с улыбкой: – Тебе больше не нужно бояться королевы. Теперь она не тронет тебя.

На следующий день Фергус перевез их в дом.

Тот месяц, что они провели в Дуб-Линне, был по-настоящему счастливым. И если сначала у Дейрдре еще оставались опасения, вынесет ли Конал ее родных, то очень скоро они развеялись. Каждый вечер он слушал истории ее отца без малейших признаков скуки, играл в хёрлинг с ее братьями и терпел их насмешки во время игры, не стремясь их прибить. Он даже убедил Фергуса заменить сгнившие доски на переправе и сам помог ему в этом. Дейрдре видела, что раны Конала не только зажили – от них почти не осталось следа. Когда ночью она смотрела на его обнаженное тело, оно снова казалось ей таким же безупречным, как и раньше. Что до нее самой, то она уже чувствовала, как внутри ее растет дитя и какое оно сильное.

– Он родится в середине зимы, – говорила она со счастливой улыбкой. – Как обещание весны.

– Ты говоришь «он», – заметил как-то Конал.

– Это будет мальчик, Конал, – ответила она. – Я чувствую.

Они вместе гуляли вдоль устья Лиффи, где росли плакучие ивы, ходили в дубовые рощи или на песчаный берег. Каждый день они навещали один из трех маленьких святых источников, и Конал осторожно смачивал водой растущий живот Дейрдре, нежно проводя по нему ладонями. Пасмурные дни сменялись солнечными, но ветер в том месяце всегда был легким, и лишь немногие листья падали с деревьев, все еще богато украшенных пышными золотыми и бронзовыми нарядами осени. Только стаи перелетных птиц напоминали о том, что неминуемо близится зима. До Самайна оставалось всего два дня, когда вороны, внезапно сорвавшись с деревьев возле Дуб-Линна, громкими криками возвестили о прибытии гостей. Приехали сразу три колесницы.