Злой город - Павлищева Наталья Павловна (2011)

В другое время я возразила бы сама себе, мол, почему же никчемную, но только не сейчас. Теперь взгляд на человеческую ценность у меня основательно изменился.

– Вятич, у меня есть, – с этими словами я спокойно сняла с шеи Анеин оберег и протянула сотнику, – отдай Евпатию.

Вятич помотал головой:

– Нет, тогда ты останешься без защиты.

– Я сама отдам!

– Настя… его переговорить надо, он для тебя сделан.

– Ты можешь?

– Могу.

– Переговори.

– Только если ты немедленно уедешь с Андреем!

Наши взгляды схлестнулись, и я сдалась:

– Хорошо, обещаю.

Ведя спор, мы не заметили, что сам Андрей Юрьевич совсем рядом. Его глаза изумленно раскрылись:

– Ты… девка?! Ах ты ж! Как же я раньше-то не сообразил?!

– Андрей, держи ее рядом с собой, хоть привяжи, но держи. Я тебе потом скажу, – с этими словами Вятич метнулся в сторону Евпатия Коловрата, который уже выстраивал своих для последнего боя.

– Уходи, Андрей! Уводи своих!

– А ну пошли! – Похоже, мой жених и правда был готов привязать меня к своей руке.

– Вятич…

– Я догоню! Езжайте!

Откуда взялся этот татарин? То ли от своих отстал, то ли по нужде в кусты затесался, но от неожиданности он схватился за меч. Реакция у мерзавца была великолепной, меня спасла только моя собственная реакция, иначе голова бы оказалась отдельно от туловища. И все же меч полоснул по щеке, лицо и шею залила кровь. В следующий миг татарин уже рухнул, зарубленный Андреем.

– Верно Вятич сказал, что тебя стеречь надо… Дай щеку посмотрю.

– Не надо.

– Иди сюда!

Андрей хорош, не будь мое сердце безвозвратно отдано князю Роману, ей-богу, влюбилась бы. В кого? В собственного жениха. И вдруг я осознала, что у меня располосовано лицо! В первые мгновения не почувствовала даже боли, зато теперь стало страшно – лицо, шею, плечо заливала кровь, а при попытке прикоснуться к ране рукой боль стала невыносимой.

– Убери руку.

Андрей что-то быстро делал с моей щекой, достав из своей седельной сумки тряпицу, а я старалась не грохнуться в обморок.

– Все, вот так до привала дотерпишь, только руками не трогай и старайся не задевать. Сможешь ехать или за спину посадить?

Вот еще!

– Смогу.

Мы потеряли очень много времени и могли бы не уйти, но татарская разведка натолкнулась на такой отпор оставшихся с Коловратом дружинников, что поспешила обратно сообщать своим, что страшные урусы нашлись.

Вятич действительно догнал нас. Тысяча Андрея уходила в сторону Козельска рысью, хотя в этой тысяче и половины ее не осталось. По виду сотника можно было понять, что случилось, но я зачем-то спросила:

– Погибли?

– Как окружили, я уехал. Больше помочь нечем.

У меня бессильно сжались кулаки, прошлое никак не желало меняться, и никакие усилия, ни мои, ни Анеи, ни Вятича не помогали! Вдруг мелькнула мысль, что если бы не Анеин оберег, Евпатия бы убили гораздо раньше, и не пришлось бы стаскивать против горстки храбрецов камнеметные машины, а Батыю разворачивать все войско и задерживаться, Коломна не успела бы подготовиться… Значит, все-таки можно изменить в этом прошлом хоть что-то? Вернее, я живу в том будущем, которое результат изменившегося прошлого?

Но стоило задуматься над этим, как стало совсем худо. Значит, что бы я ни делала, все равно будут сожженная Москва, погибший Владимир, уничтоженный Торжок, рухнувшая Десятинная в Киеве… сотни городов и городков, испоганенных Батыем? И Козельск тоже будет? И голова князя Романа, принесенная Батыю как доказательство его гибели?

Накатившее чувство трудно описать, такой смеси отчаяния, тоски, сумасшедшей злости и ненависти я не испытывала никогда. Кажется, зарычала. Вятич положил руку на мою руку:

– Настя…

– Ты не понимаешь, я же знаю, что будет!

– Я знаю, что ты знаешь.

Господи, конечно, он же сын Ворона, небось, умеет читать мысли.

– Изменить можно?