Золото стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл (1981)

Солдаты весело загомонили, и Шарп сообразил, что они посмеиваются над ним. Рядом был Харпер, хлопал по спине, болтал какую-то ерунду – мол, мы думали, что вы заблудились, – затем поднял раненого на закорки и побежал к роте, а капитан в первый раз за эту ночь увидел в темноте всадников.

Харпер отдал раненого в колонну. Ноулз ухмылялся, глядя на Шарпа, Керси многозначительно показывал на девушку.

– Заряжены? – спросил Шарп, имея в виду мушкеты. Ему пришлось крикнуть – со стороны горящего дома доносился громкий треск.

– Большинство, сэр.

– Продолжать движение! – Шарп легонько подтолкнул Ноулза в сторону ячменного поля, и тот повел роту под надежный покров тьмы.

Сам капитан обернулся к дому Морено – посмотреть, чем занимается кавалерия. Харпер был рядом, семистволка грозно глядела в сторону всадников. «Сколько они чухались, прежде чем отважились высунуть нос за ворота?» – подумал Шарп. Минут семь-восемь, решил он, вряд ли больше. За это время рота успела выпустить по ошеломленному врагу семьсот или восемьсот пуль, поджечь дом, спасти Керси, девушку и испанца.

Он улыбнулся.

– Справа! – крикнул Харпер.

Дюжина улан – цепью, смертоносные наконечники пик мерцают над самой землей, кони скачут рысью. С фланга врезать хотят, понял Шарп. Но время еще было.

– Стой! Напра-во!

Колонна смешалась, останавливаясь. Образовались три шеренги – неровные, но ничего, сгодятся.

– Задняя шеренга, кру-гом! Держать тыл!

Шеренга развернулась, изготовившись встретить атаку с тыла.

– Передняя! Целься в живот! Прочистим им кишки! Пли!

Случилось то, чего не могло не случиться. Вражеский строй смешался, падали кони, уланы вылетали из седел.

– Нале-во! – Снова рота стала в колонну. – Вперед! Быстрей!

Они спешили к полю, к несжатому ячменю. Сзади участился топот копыт, но заряженных мушкетов осталось слишком мало, чтобы сдержать новый натиск. Пора драпать.

– Бегом!

Люди припустили что было сил, позабыв про свою ношу, и Шарп услышал стон. Не время считать раненых. Он повернулся и заметил улан, отчаянно шпорящих коней. Один из них направился к Харперу, но тот отбил пику короткой винтовкой и здоровенной ручищей выдернул поляка из седла, выкрикивая гэльские ругательства. Ирландец поднял улана, как невесомое перышко, и швырнул под копыта другого коня.

Позади Шарпа хлопнул винтовочный выстрел, рухнула еще одна лошадь, и сквозь шум стычки донесся голос Хэгмена:

– Готов!

– Назад! – крикнул Харпер, которого настигали всадники.

Внезапно под ногами Шарпа зашуршал ячмень – он побежал, и в эти мгновения сигналы трубы ничего не значили для него. Он просто спасался бегством, помня индуса с нацеленной пикой, отчаянные и тщетные попытки уйти от наконечника…

Вдруг раздался ликующий возглас Харпера:

– Уходят! Получили по зубам, ублюдки! – Сержант засмеялся. – Победа, сэр.

Шарп опустился на землю и перевел дух. Над полем висела неестественная тишина – оборвалась пальба, смолк топот конницы. Видимо, французы были не в силах поверить, что на деревню напало всего полсотни англичан – красные мундиры и белые ремни внушали мысль, что остальная британская пехота затаилась во мгле и бросать улан под мощные залпы целого полка – безумие.

Шарп прислушивался к тяжелому дыханию солдат, к стонам тех, кого несли, к возбужденному перешептыванию людей, победивших в неравном бою. «Какова цена?» – подумал он и повернулся к Харперу.

– Цел?

– Да, сэр. А вы?

– Царапины. Потери?

– Точно пока не знаю, сэр. Джим Келли плох.

В голосе Харпера звучала печаль, и Шарп вспомнил маргаритки, вплетенные в косы дородной Прю Бакстер. Сколько недель тому назад она вышла замуж за маленького ирландского капрала? По пальцам можно сосчитать.

– Кресакра задело, но он ничего, держится. Все-таки двоих потеряли. Во дворе остались, я видел.

– Кого?

– Не знаю, сэр.