Золото стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл (1981)

Шарп промолчал, хоть и уловил обвиняющий тон. Если этот хлыщ принял их за дезертиров, то он круглый дурак. Дезертиры не ходят по дорогам в открытую среди бела дня, не носят мундиров и не приближаются к полицейским, чтобы сказать «здрасьте». Как и остальные восемнадцать стрелков из роты легкой пехоты, Шарп и Харпер гордо носили старые мундиры, предпочитая их темно-зеленый цвет красному цвету строевых батальонов.

Взгляд полицейского перескакивал с одного стрелка на другого.

– Письменный приказ есть?

– Нас хочет видеть генерал, сэр, – благодушно произнес Харпер.

На лице полицейского появилась слабая улыбка и тут же исчезла.

– Хотите сказать, что вас пригласил лорд Веллингтон?

– В самую точку, сэр.

В голосе Шарпа звучало предостережение, но полицейский не внял. Не скрывая подозрительности, он с ног до головы окинул Шарпа взглядом. Что и говорить, командир стрелков выглядел необычно: поверх французского кавалерийского мундира – рваный и выцветший китель, на ногах – высокие сапоги, некогда купленные в Париже полковником императорской гвардии Наполеона. Как и у большинства его солдат, за спиной Шарпа был французский ранец из телячьей кожи, а на плече висела винтовка – и это у офицера! А эполеты? Оторваны с мясом! И красный пояс выгорел на солнце и засален. Даже холодное оружие – тоже знак различия – и то неуставное. Офицеру полагалась кривая сабля британской легкой кавалерии, но Ричард Шарп предпочитал палаш тяжелого кавалериста. Сами конники презирали это оружие, говорили, из-за тяжести им невозможно быстро парировать удар. Но Шарп был шестифутового роста и достаточно силен, чтобы резво махать тридцатипятидюймовым клинком.

Офицер военной полиции не унимался:

– Какого полка?

– Южный Эссекский. – Шарп постарался ответить беззлобно.

Полицейский дал коню шпоры, и тот сделал несколько шагов вперед. С нового места можно было смотреть вдоль по улице, следить за людьми Шарпа. Вроде бы никаких видимых причин вздернуть кого-нибудь на месте…

Взгляд офицера вернулся к двум конногвардейцам и вдруг удивленно замер, коснувшись плеча Харпера. Этот ирландец, вымахавший на четыре дюйма выше Шарпа, всегда привлекал к себе взоры, но на этот раз в глаза полицейскому бросился не рост его, а оружие – еще более необычное для пехотинца, чем громадный палаш Шарпа. Семью стволами вниз на ремне висело настоящее чудище – массивное, грозное.

– Это еще что? – спросил полицейский, указывая рукой.

– Семиствольная винтовка, сэр, – браво ответил Харпер, откровенно гордясь своим новым оружием.

– Где вы его раздобыли?

– Рождественский подарок, сэр.

Шарп ухмыльнулся. Харпер не шутил: он и впрямь получил на Рождество подарок от своего командира. Но полицейский, да и оба его подчиненных, не поверили. Офицер не сводил глаз с одного из самых неудачных изобретений Генри Нока, и Шарп догадался, что он, должно быть, никогда еще не видел такой винтовки. Их изготовили всего сотню для флота, и в то время эта идея казалась неплохой. Семь стволов по двенадцать дюймов в длину, один курок на всех – предполагалось, что, выпуская разом по семь пуль с защищенных топов, матросы превратят палубу чужого корабля в сущий ад. Вот только один пустячок не учли: отдача у семиствольного ружья как у маленькой пушки – враз ломает плечо тому, кто спускает курок. Только Харперу – правой руке Шарпа – хватало сил и природной крепости, чтобы обращаться с этим оружием по-свойски, но и его в первый раз поразила отдача семи стволов, с грохотом и пламенем выпускающих рой свинцовых ос.

Полицейский фыркнул.

– Рождественский подарок?

– От меня, – подтвердил Шарп.

– А вы кто такой?

– Капитан Ричард Шарп. А вы?

Полицейский расправил плечи.

– Лейтенант Эйрис, сэр. – Последнее слово он выговорил неохотно.

– И куда направляетесь, лейтенант Эйрис?