– Как с ними быть, сэр?

– Будем уходить, запрем. – Много времени на этом не выиграть, но ведь каждая минута дорога. Шарп повернулся к Ноулзу. – Ну, мы готовы?

– Почти, сэр.

Ноулз разрезал мешочки, а сержант Мак-Говерн и стрелок Танг наполняли монетами ранцы. Шарп порадовался, что под Талаверой многим из его людей достались французские ранцы из телячьей кожи; британские – из дерева и парусины – под тяжестью монет развалились бы вмиг. Солдатские ранцы фирмы Троттера пользовались в армии дурной славой, их лямки были столь неудобны, что после долгого перехода казалось, будто в легкие закачана кислота. Их прозвали «троттеровой карой», и в роте лишь двое-трое солдат не носили на спинах трофеи.

Стрелок Танг поднял голову и взглянул на Шарпа.

– Стало быть, сэр, тут шестнадцать тысяч монет? У нас шестьдесят три мешка по двести пятьдесят монет. – Он показал на открытый мешок. – Получается пятнадцать тысяч семьсот пятьдесят. Не хватает двухсот пятидесяти.

– И не только их, сэр. – Харпер произнес это почти шепотом, и Шарп сообразил лишь через секунду-другую. Харди. Найдя золото, он сгоряча позабыл про капитана Харди.

Стрелок взглянул на Эль Католико.

– Ну?

Испанец пожал плечами.

– Да, один мешок мы израсходовали. Надо же покупать оружие, порох, пули, даже еду.

– Я не о золоте.

– А о чем? – Эль Католико стоял не шевелясь.

Упала дождевая капля, другая, третья. Шарп взглянул на тучи. Нелегко будет добраться до своих, ой, нелегко.

– О пропавшем капитане Харди.

– Я понимаю.

– А что еще вы понимаете?

Изо рта Эль Католико вынырнул язык, облизал губы.

– Мы думаем, его поймали французы. – Испанец вновь обрел насмешливый тон. – Его наверняка обменяют. Вы не знаете настоящей войны, капитан.

Харпер зарычал и шагнул вперед.

– Сэр, разрешите, я задам несколько вопросиков. А заодно разорву его пополам.

– Нет, – сказала девушка. – Харди пытался бежать от французов. Где он сейчас, мы не знаем.

– Да врут они! – Ирландец стиснул кулачищи.

По сухой земле заколотили крупные теплые капли.

Шарп повернулся к роте.

– Обернуть замки! Заткнуть стволы!

Дождь – враг пороха, первый долг солдата – беречь от воды заряженную винтовку или мушкет.

Земля жадно впитывала влагу. Надо побыстрее уходить, пока пыль не превратилась в грязь.

– Сэр! – крикнул с колокольни Хэгмен.

– Что, Дэниел?

– Конники, сэр. Милях в двух к югу.

– Французы?

– Нет. Партизаны, сэр.

Значит, время решает все. Шарп повернулся к Харперу.

– Под замок их, сержант. – Надо забыть про капитана Харди. Поскорее выйти и оторваться от партизанской погони.

Невозможно, подумал Шарп. Золото слишком тяжелое. И Эль Католико прекрасно это понимал. Когда испанцев, точно стадо овец, погнали в село, он увернулся от стрелка и крикнул Шарпу:

– Капитан, далеко вам не уйти.

Шарп приблизился к нему.

– Это почему же?

Эль Католико улыбнулся и повел вокруг себя рукой, подразумевая дождь и золото.

– Мы догоним. И всех перебьем.

Это была не пустая угроза. Даже если забрать у партизан коней, рота пойдет не намного быстрее. Дождь крепчал, капли разлетались на такие мелкие брызги, что казалось, над землей висит слой тумана дюйма в два толщиной.

Проходя мимо испанца, Шарп ухмыльнулся.

– Не перебьете. – Он поднял руку, схватил Терезу за ворот и вытащил ее из толпы партизан. – Если хоть одного из нас тронете, она умрет.

На него бросился Эль Католико, девушка попыталась вырваться, но Харпер двинул испанцу кулаком в живот, а Шарп сдавил шею Терезы в удушающем захвате.

– Вы что, не поняли? Она умрет. Если золото не доберется до английской армии, ей конец.

Эль Католико выпрямился, его глаза сверкали бешенством.

– Шарп, ты сдохнешь! Я обещаю! И не надейся на легкую смерть.

Шарп не ответил.

– Сержант!