Странная жизнь одинокого почтальона - Дени Терио (2005)

Среди тысяч бездушных бумаг, которые он разносил адресатам, время от времени ему попадались личные письма, все более редкие и уникальные в наш век электронной переписки, и от того еще более очаровательные и удивительные. В такие моменты Билодо испытывал примерно те же чувства, которые охватывают золотоискателя, когда он обнаруживает в своем сите самородок. Такие письма он не доставлял. Вернее, доставлял, но не сразу. Он приносил их домой, пропаривал и вскрывал. Вот что его так занимало по вечерам в сокровенной тишине квартиры.

Билодо был почтальоном любопытным.

Сам он ни от кого писем не получал. Молодой человек конечно же был бы только рад, но, чтобы переписываться, у него не было ни близких родственников, ни знакомых. Когда-то он попытался писать самому себе, но ничего, кроме разочарований, не испытал и постепенно бросил. Он в этом попросту не нуждался, потому как ему и одному было не скучно. Его куда больше привлекали чужие письма. Настоящие послания, написанные настоящими людьми, предпочитавшими змеиной холодности клавиатуры и мгновенной передаче через Интернет чувственный акт написания от руки и дивную истому ожидания. Для них это был осознанный выбор, и Билодо догадывался, что они поступали так из принципа, чтобы не подчинять привычный образ жизни гонке со временем и стремлению к быстрейшему результату.

У него хранились уморительные письма, которые Дорис Т. из муниципалитета Марья на острове Гаспе писала своей сестре Гвендолине, чтобы сообщить местные сплетни; горестные послания Ричарда Л., отбывающего срок в тюрьме Пор-Картье, адресованные его сынишке; пространные мистические эпистолы проживающей в Римуски монахини Реджины из конгрегации сестер Святой Розарии ее старой подруге Жермене; милые эротические сказки, которые молоденькая медсестра Летиция Д., временно сосланная на берега реки Юкон, отправляла своему жениху, томившемуся в одиночестве; а также странные цидулки, в которых таинственный О. учил некоего Н. безопасно вызывать духов. Писали отовсюду и обо всем, близкие родственники и дальние знакомые: дегустаторы пива обменивались мнениями, дальнобойщики сообщали новости матерям, железнодорожные машинисты на пенсии жаловались на болячки. Были чересчур бодрые письма, которые военные слали из Афганистана женам, сходившим с ума от волнения; тревожные послания дядюшек племянницам с призывом ни за что на свете не выдавать их тайн; прощальные слова, которые цирковые акробаты направляли из Лас-Вегаса бывшим возлюбленным; и даже петиции, настолько пропитанные ненавистью, что она, казалось, так и норовила выпрыгнуть из конверта. Но больше всех было писем о любви, потому как это чувство оставалось самым общим знаменателем, темой, объединявшей большинство тех, кто решил взяться за перо, причем не только в день Святого Валентина. Во все времена отвергнутая любовь подавалась под самыми разными соусами в виде писем, то пылких, то вежливых, то кокетливых, то целомудренных, то безмятежных, то драматичных, порой жестоких, часто поэтичных, трогательных, когда их писали простыми словами, и холодных, когда смысл скрывался между строк, за завесой безобидных слов, да там и терялся.

Прочитав очередное письмо и насладившись каждой его буковкой, Билодо снимал с него ксерокопию, помещал в соответствующего цвета папку и клал в несгораемый шкаф. Оригинал же ловко запечатывал и на следующий день клал в почтовый ящик как ни в чем не бывало. Этим делом он втайне от всех занимался уже два года. Он понимал, что преступает закон, но чувство вины на фоне всепоглощающего любопытства блекло и превращалось в призрак. В конце концов, от этого ведь никто не страдал, да и он ничем не рисковал, если, конечно, соблюдать осторожность. Кому какое дело до того, что письмо доставили на сутки позже? И кто вообще узнает, что оно опоздало?

* * *