Дамское счастье - Золя Эмиль (1955)

В ожидании покупателей они шепотом обменивались краткими замечаниями, не глядя друг на друга. Остальные продавцы складывали штуки «Счастья Парижа» по указаниям Робино, а Бутмон, занятый длительным разговором вполголоса с худощавой молодой женщиной, казалось, принимал от нее большой заказ. Вокруг них на хрупких изящных этажерках лежали вперемешку штуки шелка в длинных бумажных обертках кремового цвета, что делало товар похожим на брошюры необычайного формата. Всевозможные шелка, муар, атлас, бархат, переполнявшие прилавок, казались грядками скошенных цветов, настоящей жатвой изысканных и драгоценных тканей. Это был самый элегантный отдел, истинный салон, где товары, такие легкие, казались роскошной обстановкой.

– Мне нужно на воскресенье сто франков, – продолжал Гютен. – Если я не заработаю в среднем двенадцати франков в день, я пропал… Я так рассчитывал на этот базар.

– Черт возьми! Сто франков – дело не шуточное! – отвечал Фавье. – С меня довольно и пятидесяти… Вы, стало быть, тратитесь на шикарных женщин?

– Вовсе нет. Представьте себе – такая глупость: я проиграл пари… Теперь я должен угостить пять человек – двух мужчин и трех женщин… Ах, черт! Первую же, которая подвернется, непременно накрою на двадцать метров «Счастья Парижа»!

Они поболтали еще некоторое время, рассказали друг другу, что делали накануне и что собираются делать через неделю. Фавье играл на бегах, Гютен занимался греблей и содержал кафешантанных певичек. Но их одинаково подхлестывала нужда в деньгах, они думали только о деньгах, бились ради денег с понедельника по субботу, а в воскресенье проедали их. В магазине их преследовала эта вечная забота, магазин являлся для них местом непрестанной и безжалостной борьбы. А теперь еще этот дьявол Бутмон перехватил у них посланницу г-жи Совер – ту самую тощую женщину, с которой он сейчас разговаривает. Ведь речь шла об отличном заказе, по крайней мере на две-три дюжины штук, потому что у этой известной портнихи большой аппетит. Как назло, и Робино тоже ухитрился отбить у Фавье покупательницу.

– Ну, что касается Робино, я ему это припомню, – сказал Гютен, пользовавшийся малейшим поводом, чтобы настроить отдел против человека, на место которого он зарился. – Допустимо ли, чтобы заведующий и его помощник сами продавали!.. Честное слово, дорогой мой, если я когда-нибудь сделаюсь помощником, вы увидите, как хорошо я буду обходиться с приказчиками.

Этот приятный на вид, толстенький нормандец усиленно разыгрывал из себя простачка. Фавье не мог удержаться, чтобы не покоситься на него; но, как человек флегматичный и желчный, он только молвил:

– Да, знаю… Лучшего и желать нельзя. – Увидев приближающуюся даму, он добавил еще тише: – Внимание, к вам идет покупательница.

Это была прыщеватая дама в желтой шляпке и красном платье. Гютен сразу почуял в ней женщину, которая ничего не купит. Он быстро нагнулся под прилавок, делая вид, будто у него развязались шнурки, и проворчал:

– Ну уж нет, пусть лучше кто-нибудь другой тратит на нее время. Стану я терять свою очередь! Благодарю покорно.

А Робино уже звал его:

– Чья очередь, господа? Господина Гютена?.. Где же господин Гютен?

А так как последний не отвечал, прыщеватую даму получил следующий по списку продавец. Действительно, дама хотела только посмотреть образцы и прицениться; она держала продавца более десяти минут, засыпая его вопросами. Но помощник заведующего заметил, как Гютен вылез из-под прилавка, и, когда появилась новая покупательница, строго вмешался, остановив бросившегося ей навстречу молодого человека:

– Ваша очередь прошла… Я вас звал, а поскольку вы прятались под прилавком…

– Но я не слышал.

– Довольно!.. Запишитесь в конец… Фавье, займитесь.