Марадентро - Васкес-Фигероа Альберто

Она спрашивала себя об этом во сне и вновь спрашивала, проснувшись, потому что ее преследовало ощущение, что, хотя ночь и осталась в прошлом, дух этого обнаженного дикаря здесь, рядом. Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы преодолеть охватившее ее чувство тоски и отвлечься, наблюдая, как в брезжущем утреннем свете проступала на фоне неба темная масса громадного тепуя с гладкими стенами. Ее поразило, с какой быстротой саванна, камни и островки мелколесья меняли цвет по мере того, как солнце поднималось все выше, и она поблагодарила – как никогда, сколько помнится, не благодарила ничто другое – чудесный свет, который в своем продвижении прогонял прочь все дурные сны.

Жизнь во всем своем великолепии начала бить ключом, и утро на берегу реки по соседству с лесом показалось Айзе таким животворящим, бурным и ликующим, как нигде на свете.

В каких-нибудь пятидесяти метрах попугаи подняли привычный утренний галдеж, перед тем как отправиться в полет на поиски завтрака. А певчие птицы джунглей, казалось, с самого раннего утра вступили в соревнование друг с другом: кто из них свиристит громче всех или способен испускать трели дольше остальных?

Они не умолкли даже тогда, когда рослая, жилистая и немного нескладная человеческая фигура скользнула под деревья, обозначавшие границу между возвышенностью и равниной. А все потому, что «мусью» Золтан Каррас умел красться бесшумно, как индеец, и неторопливо продвигался по лесу в поисках дичи; его прозрачные глаза, казалось, не упускали ни малейшей детали из происходящего вокруг.

Он обошел вниманием группу тощих капибар[25], которых можно было оставить на крайний случай; упитанный трубач[26] оказался вне досягаемости для выстрела и в оправдание своего имени, задрав хвост, выпустил в сторону человека две долгие очереди кишечных газов, знак презрения, прежде чем пропасть из вида в чащу, – и, наконец, обнаружил темную бесстрастную игуану метровой длины, которая уставилась на него своими круглыми и невыразительными глазами, готовая к бегству при одном только подозрительном жесте с его стороны. И все же она так и не успела заметить, как крохотный дротик с легким шелестом прорезал воздух, воткнулся ей в лапу и почти мгновенно парализовал.

– Вы что, хотите, чтобы мы это ели? – первое, что сказала Аурелия Пердомо, поморщившись при виде игуаньей туши. – Ничего более отвратительного я не видела.

– Зато это самое лучшее в сельве мясо, – спокойно ответил венгр, начиная сдирать с игуаны кожу. – Это как раз то, что необходимо Айзе для восстановления сил.

– А как вы ее убили? С помощью яда?

– Кураре.

– Кураре? – всполошился Себастьян. – Но ведь это опасно!

Золтан Каррас кивнул на останки животного и с изрядной долей иронии произнес:

– Спросите ее! Она не успела даже вздохнуть. Гвианское кураре намного лучше амазонского, потому что тамошние племена делают его из растений и корней, в то время как здесь «хозяева кураре» изготавливают его из бехуко, которая убивает при одном только прикосновении.

– И при этом вы хотите, чтобы мы это ели?

– Это не опасно. Кураре действует, только когда попадает в кровь. Можно пить или есть сколько хотите.

– Вы уверены?

Вместо ответа венгр сунул палец в крохотную тыковку: в ней было вещество, похожее на смолу, которым он смазывал кончики дротиков, – пососал его, а затем повернулся к Айзе, смотревшей на него своими огромными зелеными глазами; в ней уже не было заметно никаких признаков лихорадки.

– Ты же не боишься, правда? – спросил он и, когда она молча кивнула, с улыбкой добавил: – Отведаешь игуанью ногу с рисом – самое вкусное, что тебе доводилось когда-либо пробовать. Как ты себя чувствуешь?

– Гораздо лучше. – Девушка на секунду запнулась. – Кто такие «хозяева кураре»? – поинтересовалась она.

Золтан Каррас хмыкнул: