Одно слово стоит тысячи - Лю Чжэньюнь (2009)

Когда они продавали доуфу с Лао Яном, сбыть товар целиком им не удавалось даже под непрерывные барабанные ритмы. Иногда удавалось продать половину, иногда больше половины, но все равно у них хоть понемногу, но оставалось каждого вида доуфу. И дело тут было даже не в продавцах, а в покупателях, так что объем продаж за день всегда оставался загадкой. В это время со своей тележкой прикатил и старший из братьев, Ян Байе. Целый день он продавал доуфу, уходя к востоку от деревни, но в его тележке осталось еще целых пять узелков с товаром. Не обращая внимания на слова Лао Яна, Ян Байшунь со всей дури двинул свою тележку в глинобитную ограду, так что с той посыпалась земля, после чего направился в свою комнату и с грохотом захлопнул за собой дверь. Когда его звали на ужин, он не пришел, и когда ранним утром его стали звать молоть соевые бобы, он тоже не откликнулся. Лао Ян понял, что что-то стряслось. Позавтракав, Лао Ян в одиночестве отправился со своей поклажей на запад и по пути выспрашивал, как вчера продавал доуфу его сын. И только дойдя до деревни Мацзячжуан, он понял, что история с жеребьевкой вылезла наружу. Но ведь все это он разболтал сам, так что вины извозчика Лао Ма тут не было. Виноват лишь кожевник Лао Люй, который из-за личной неприязни к Лао Ма сдал Лао Яна с потрохами. Целый день проходив по деревням со своим товаром, Лао Ян наконец вернулся в деревню Янцзячжуан. Зайдя во двор, он отставил тележку и направился в комнату к Ян Байшуню. Тот все еще лежал на своей кровати, рядом с ним наготове стояла длинная скалка. Увидав Лао Яна, Ян Байшунь резко сел, схватил скалку и волком уставился на Лао Яна. Тогда-то Лао Ян и сообразил, что на сей раз дело приняло серьезный оборот. Обычно, когда разгоралась ссора, без разницы по чьей вине, все заканчивалось тем, что Лао Ян привязывал Ян Байшуня к финиковому дереву, отделывал его по полной программе, после чего инцидент считался исчерпанным. Сначала Лао Ян решил действовать по уже отработанной схеме и снова как следует отделать сына, тем самым все уладив. Но заметив настрой Ян Байшуня, он понял, что тот в долгу не останется, поэтому Лао Ян струсил. Но струсил он вовсе не потому, что боялся не справиться с Ян Байшунем, а потому, что все это грозило вылезти наружу, выставив его посмешищем в глазах людей. Досадуя на свой неуемный язык, который разболтал историю о жеребьевке, Лао Ян не стал наказывать Ян Байшуня. Вместо этого, расплывшись в улыбке, он завел с ним разговор о младшем сыне Ян Байли.

– Ведь зачем я его отдал в «новую школу»? Чтобы, отучившись там, он вернулся домой делать доуфу. – Помолчав, он добавил: – А ты не переживай. Не поехал учиться, зато эти два года, пока ты будешь делать доуфу, не пройдут для тебя даром. С завтрашнего дня начнешь получать по десять процентов от своей выручки. Поднакопишь деньжат, а там года через два женишься. – Лао Ян понизил голос: – Младший об этом ничего не узнает. – Тут его голос опустился до шепота: – Я даже старшему ничего не скажу, потому как он трудится за просто так.