Одно слово стоит тысячи - Лю Чжэньюнь (2009)

Жена Лао Цзэна вот уже три года как умерла. Когда Ян Байшунь пришел к Лао Цзэну в ученики, тот предоставил ему лишь питание без проживания. У Лао Цзэна не то чтобы не имелось места, в его доме было целых пять комнат. И пусть их состояние оставляло желать лучшего: лишь две комнаты находились под черепичной крышей, а три, будучи глинобитными, постоянно протекали – одна из комнат в глинобитной пристройке все-таки пустовала, в ней просто складировали дрова. Сам Лао Цзэн был не против поселить там человека, но его сыновья пустить в дом чужака не соглашались. Отношения с сыновьями у Лао Цзэна не ладились. Подобно Ян Байшуню и Ян Байли, которые не желали, как их отец, делать доуфу, сыновья Лао Цзэна не хотели учиться забивать свиней. Они отнеслись спокойно к тому, что у их отца появился ученик, однако были против того, чтобы он жил в их доме. Объяснялось это тем, что им обоим уже исполнилось по семнадцать и восемнадцать лет, а значит, пришла пора жениться. Если женятся они одновременно, то им самим станет негде жить. На что же это будет похоже, если им придется выгонять человека? Найдя промысел, но не найдя ночлега, Ян Байшунь снова столкнулся с проблемой. С другой стороны, найти промысел было сложнее, чем найти ночлег, к тому же Ян Байшуню не хотелось уходить от Лао Цзэна. Сначала он думал податься к кому-нибудь из друзей или родственников, но в округе у него не нашлось ни единого родственника или хотя бы знакомого. Ближайшим местом, где таковые имелись, была его родная деревня Янцзячжуан, которая находилась в пятнадцати ли от деревни Цзэнцзячжуан. Когда Ян Байшунь уходил из дома, он вовсе не намерен был туда возвращаться. Одно дело где-нибудь перекантоваться в течение трех-пяти дней, но не мог же он постоянно ночевать на сеновале? Так что пришлось Ян Байшуню ради ночлега, стиснув зубы, снова вернуться к себе в деревню. Забить раз и навсегда на своего отца и доуфу, так же как он забивал кур и собак, он не мог. Между деревнями Цзэнцзячжуан и Янцзячжуан протекала река Цзиньхэ, тем не менее Ян Байшунь каждый день метался между этими деревнями; с утра пораньше прибегал к Лао Цзэну, и они вместе отправлялись на работу, а вечером он сначала провожал Лао Цзэна, а потом уже сам спешил домой. Хорошо еще, что паромщиком на реке работал Лао Пань, которому Лао Цзэн дважды в год забивал свиней, поэтому за переправу Ян Байшунь никаких денег не платил. В тот день, когда Ян Байшунь сбежал из дома, продавец доуфу Лао Ян очень испугался, думая, что тот больше не вернется. Но узнав, что Ян Байшунь бегает за пятнадцать ли в деревню Цзэнцзячжуан к забойщику Лао Цзэну, который предоставил ему лишь еду без проживания, заставив парня бегать на ночевку в родную деревню, даже обрадовался. Он понимал, что обидел сына, когда подтасовал результаты жеребьевки, однако теперь и сам Ян Байшунь обидел его тем, что вместо изготовления доуфу пошел в ученики к забойщику. В общем, теперь они были квиты. Иногда, заметив взмыленного Ян Байшуня, который прибегал из деревни Цзэнцзячжуан, он ехидно замечал: «К чему эта беготня? Разве для освоения ремесла нужно еще куда-то бегать? Вот это тяга!» или: «Без тебя моя лавка все равно не закроется, коли ушел, значит, знал, на что шел», или: «А возьму-ка я как-нибудь гостинец да навещу Лао Цзэна. Посмотрю, чем он там тебя приманивает? Я, значит, не в силах управлять собственным сыном, а он тебя с первой встречи так обаял, что ты каждый день готов по тридцать ли наматывать».

Сам Лао Цзэн, глядя на ежедневные метания Ян Байшуня, чувствовал себя неловко:

– Я не то чтобы не могу распоряжаться в своем доме, просто боюсь, что, оставь я тебя здесь, на тебя станут косо смотреть. – Звонко выбив трубку о ножку стола, он продолжал: – Один раз на свете живем, к чему лишние ссоры?

– Учитель, бегать утром для меня не проблема, я лишь по вечерам из-за волков боюсь возвращаться.