И так оно и оказалось, благодарение небесам. Однажды утром Зиба вошла в детскую – и Сьюзен приветствовала ее улыбкой. Зиба так разволновалась, что кинулась звонить Мариам, хотя был вторник и Мариам должна была вот-вот подъехать; Зиба позвонила и своей матери в Вашингтон, а потом женам братьев в Лос-Анджелес. Как будто в голове Сьюзен щелкнул выключатель – она улыбнулась и Мариам, когда та вошла, и улыбка ее сразу была очаровательным пухлым полумесяцем. Видишь эту улыбку и чувствуешь, будто у тебя с девчушкой есть радостная тайна на двоих. Прошла еще неделя, и она смеялась ужимкам отца, беспробудно спала до утра и полюбила печенье «Чириос», упорно собирала крошки изящными пальчиками-пинцетами.

– Я же говорила! – твердила Мариам.

Да, она была оптимисткой. Или нет, пожалуй, все же пессимисткой. Но жизнь помотала ее по ухабам, и Мариам смотрела в лицо потенциальным катастрофам более философски, чем большинство людей. Ей пришлось расстаться с родителями, когда ей не было и двадцати, она овдовела, не дожив до сорока, вырастила сына одна, в стране, где так и осталась чужой. Но в глубине души она считала себя счастливой. Была уверена: если что-то пойдет вкривь и вкось, а такое, разумеется, случалось, она справится.

Теперь она угадывала то же самое свойство в Сьюзен. Можете считать это женскими выдумками, если угодно, только она ощутила глубокую связь с малышкой в ту самую минуту, как впервые увидела ее в аэропорту. Порой ей чудилось и внешнее сходство с девочкой, но тут уж Мариам сама себя высмеивала, и все-таки что-то в глазах, в манере смотреть на все вокруг – взгляд наблюдателя – их роднило. Они обе не вполне свои в этом мире.

Вот ее сын принадлежит здешнему миру целиком и полностью. У него и акцента нет, он с четырех лет отказался говорить на фарси, хотя на слух язык понимает. У невестки акцент остался, и довольно заметный: Зиба перебралась в Америку со всей семьей, когда уже заканчивала школу, но она стремительно, с восторгом натурализовалась, бесконечно слушала радио «98-Рок», болталась в торговом центре, запихивала щуплую, костистую, вовсе не американскую фигурку в синие джинсы и мешковатые футболки с надписями. Теперь уж она выглядит как урожденная американка. Почти.

Зиба отправлялась по делам когда желала: она занималась оформлением интерьеров и сама назначала клиентам время. Частенько она при Мариам еще битый час слонялась по дому. Уже одетая по-рабочему (правда, со стороны не поймешь, все те же джинсы, разве что дополненные блейзером и туфлями на каблуках) – и никак не могла оторваться от Сьюзен.

– Что скажете? – теребила она Мариам. – У нее зубик новый лезет – или я ошибаюсь? Тонкая белая полосочка на деснах – видите?

Или уже возьмет ноутбук, снимет мобильный с зарядки, и вдруг:

– О! Мариам! Чуть не забыла! Посмотрите, как она играет в пикабу!