Огоньки светлячков - Пол Пен (2018)

Половником она принялась разливать суп по тарелкам, расставленным бабушкой. Она наполнила и седьмую тарелку. Ту, из которой никто никогда не ел. Содержимое всегда выбрасывали в мусорное ведро или выливали в раковину.

7

А тем вечером прилетел еще один светлячок.

Лежа в постели, я слушал обрывки фраз, долетавших до меня из общей комнаты, где вся семья смотрела фильм по телевизору. Папа включал его так часто, что я помнил наизусть каждое слово, паузу и даже выстрел.

Я шепотом произносил их в темноте.

В подвале был телевизор, но не было антенны и сигнала. На большой книжной полке стояло много кассет, которые мы смотрели на видеомагнитофоне с надписью «Бетамакс» на боку. Папе нравились фильмы про ковбоев.

Подражая скачущему на лошади храбрецу, я вытаскивал из-под одеяла воображаемый пистолет, составляя его из пальцев, и стрелял. И тогда заплакал ребенок. Будто мои пули долетели до его кроватки.

Послышались мамины шаги по коридору, за ней бабушкины. После того как он едва не задохнулся, они в страхе бежали к нему, боясь опять увидеть синим.

Я осторожно приоткрыл дверь, интересно было узнать, что происходит. Экран телевизора отбрасывал блики на стену в коридоре. Папа сидел в полосатом кресле, а брат на коричневом диване и смеялся совсем не к месту, когда следовало бы нахмуриться, он не вполне понимал, что происходит. Сестра устроилась на полу и использовала диван как спинку, ноги были скрещены, руки сложены на животе. Взгляд ее был таким, будто она смотрит не в телевизор, а на аквариум.

– Заткните этого ребенка! – заорал отец. Его крик был громче выстрелов в кино и даже плача моего племянника.

Я прошел по коридору к его комнате и наступил на что-то острое. Это оказался маленький гвоздик из ящика с инструментами отца. Я испугался, что он впился в ногу, но он отскочил и покатился по полу.

Войдя в комнату, я сразу почувствовал запах пудры. Мама стояла у кроватки и укачивала на руках ребенка. Увидев меня, она приложила палец к губам, чтобы я молчал. Когда лицо ее освещала вспышка света от экрана, если, например, показывали солнечный день в горах, я мог отчетливо различить черты. Однако, если экран был темным, когда показывали измазанное грязью лицо ковбоя, лицо превращалось в серое пятно.

Я обхватил руками маму за талию под растянутой футболкой, теперь ребенок был совсем рядом.

– Тише, успокойся, – прошептал я.

Мама вздохнула. Стоящая за спиной бабушка обняла меня, оставив лежать руку на моей голой груди.

И вот тогда я увидел.

Кружащийся зеленый огонек в коридоре. Несколько вспышек пунктиром провели линию от потолка до пола. Я оттолкнул бабушкину руку и готов был броситься ловить светлячка.

– Ну-ка, подожди, – сказала мама, и я решил, что она говорит со мной и тоже видела зеленый огонек. В спальне вспыхнул свет, и светлячка не стало видно.

Я зажмурился от резкой боли в глазах.

Ребенок перестал плакать.

Мама выключила свет, и он опять захныкал. Вспыхнул свет, и ребенок умолк.

– Так было и с ним. – Мама указала на меня пальцем. – В темноте он всегда плакал.

– Так было со мной? – удивился я.

Мама передала ребенка бабушке и усадила меня на кровать рядом с собой.

– Когда ты был таким же маленьким, боялся темноты, – объяснила она. – В первую ночь ты не унимался, пока кто-то не включил свет.

– Но я больше не боюсь.

Мама улыбнулась, и глаз ее закрылся.

– Конечно нет.

– А как я перестал бояться?

– Все страхи проходят. – Мама встала, подошла к двери и подняла руку к выключателю. – Когда осмелишься посмотреть им в лицо. – Она выключила свет. Младенец громко заорал.

Бабуля принялась его укачивать и утешать, а я стоял и ждал, когда глаза привыкнут к темноте. Когда я смог видеть и выглянул в коридор, светляк уже исчез.

– И ты позволишь ему плакать? – спросил я.