Жар предательства - Дуглас Кеннеди (2015)

– Может, вы сами написали эту записку.

Я встала и прошла к столу, где Пол держал свой большой блокнот «Молескин» в твердой обложке. Это был его дневник, к которому я никогда не прикасалась, считая, что личное священно. Полицейский в форме попытался остановить меня, но инспектор сказал ему что-то, и тот ретировался. Я открыла дневник и нашла страницы, исписанные убористым почерком Пола. А также страницы с набросками и бессмысленными рисунками. И еще несколько пухлых предметов во внутреннем кармане задней обложки. Одну из страниц я, подойдя к кровати, положила рядом с запиской Пола. Даже человеку, не имеющему квалификации графолога-криминалиста, было бы совершенно очевидно, что обе записи сделаны рукой одного и того же человека. Муфад, полицейский в форме и Пикар по очереди взглянули на сравнительные образцы. Инспектор поджал губы.

– А где гарантия, что это не ваш дневник? – спросил он.

Я вернулась к столу, взяла свой дневник и бросила его на кровать рядом с гневной запиской, из-за которой попала в столь неприятное положение.

– Вот это – мой дневник, и, как вы можете заметить, почерк соответствует моему.

Инспектор снова пожал плечами:

– Я вынужден изъять у вас все эти вещественные доказательства, а также ваш паспорт.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Пока нет. Но улики свидетельствуют о том, что…

– Какие улики? – сердито воскликнула я, осмелев. – Как я это представляю, мой муж, увидев, что его обман раскрыт и что я намерена уйти от него, обезумел. Порвал свои работы, разбил голову о стену. Мы должны найти его. Немедленно.

Моя речь была столь страстной, что Муфад с Пикаром вытаращили глаза.

– И все равно, – наконец проговорил Муфад, – я заберу дневники, документы, записки и ваш паспорт…

– Даже не пытайтесь, – заявила я, – пока официально не предъявите мне обвинение в том, что я имею отношение к исчезновению своего мужа… если, конечно, он исчез.

– Madame, вы не знаете наших законов.

– Я знаю, что в Рабате находится посольство США, а в Касабланке – американское консульство. И я позвоню туда, если вы попытаетесь забрать у меня паспорт или что-то из принадлежащего мне имущества, в том числе вещи моего мужа. И тогда вам придется ответить за свои действия.

В доказательство того, что я настроена серьезно, я протянула руку за своим дневником. Полицейский в форме, не раздумывая, грубо схватил меня за плечо. Вывернувшись из его хватки, я крикнула:

– Comment osez-vous? Je connais mes droits[61].

Полицейский тотчас же отступил.

– Незачем все так драматизировать, madame, – сказал Муфад.

– Есть зачем. Мой муж в беде, возможно, тяжело травмирован. Может быть, ничего не соображая, бродит по Эс-Сувейре, истекая кровью. А мы здесь попусту тратим драгоценное время. Я предлагаю, чтобы мы все пошли в кафе «У Фуада». Может быть, он возвратился туда или Фуад отвез его к врачу.

Молчание. Я видела, что инспектор обдумывает свой следующий шаг.

– Хорошо, – согласился он. – Мы пойдем в кафе. Но все вещи останутся здесь.

– Исключено. Иначе, когда мы вернемся, выяснится, что ваши люди вычистили номер.

– Я даю слово, madame…

– При всем моем уважении… этого недостаточно, monsieur.

Снова молчание. Потом мне в голову пришла одна идея.

– Однако я позволю вам сфотографировать все, как это есть сейчас. Перед тем, как мы уйдем. Но документы и блокноты останутся у меня.

Муфад прикусил нижнюю губу. Вроде бы он и не возражал… но ему совсем не нравилось плясать под мою дудку.

– Я соглашусь на ваше предложение, но у меня два условия. После того как мы все здесь сфотографируем, номер будет опечатан. Не сомневаюсь, месье Пикар найдет, где поселить вас на эту ночь. А я распоряжусь, чтобы один из моих людей постоянно вас охранял…

– В этом нет необходимости.