Воспоминания солдата - Гейнц Гудериан (1951)

В эти дни меня посетил Шпеер, который все более скептически оценивал ход текущих событий. Он сообщил мне, что Гитлер намеревается взорвать при подходе противника все фабрики, гидро– и электроцентрали, железные дороги и мосты. Совершенно справедливо Шпеер указал на то, что этот бессмысленный шаг приведет к массовому обнищанию и смерти населения страны, что подобного еще не знала мировая история. Он просил моей помощи в борьбе с этим намерением фюрера. Я дал согласие и немедленно приступил к разработке проекта приказа, в котором перечислялись рубежи обороны на имперской территории и разрешалось совершать разрушения лишь на подступах к этим немногим линиям сопротивления. В остальной части Германии не должно производиться никаких разрушений. Все сооружения, служащие интересам снабжения и передвижения населения, должны быть сохранены. На следующий день с проектом приказа я направился к Иодлю, который тоже должен был принимать участие в его обсуждении, так как дело касалось всего вермахта. Иодль доложил об этом проекте приказа Гитлеру, но не привлек, к сожалению, меня к его обсуждению. Поэтому, когда на следующий день мы снова встретились и когда я спросил Иодля о результатах обсуждения, он протянул мне приказ Гитлера, требовавший совершенно обратного тому, к чему стремились мы со Шпеером.

Чтобы получить ясное представление о требовании Шпеера, я цитирую некоторые места из докладной записки, которую он послал Гитлеру 18 марта 1945 г., желая предотвратить разрушение мостов и заводов:

«Необходимо обеспечить, чтобы никто в условиях ведения боевых действий на территории империи не имел бы права разрушать промышленные предприятия, предприятия горной промышленности, электростанции и другие предприятия, линии связи, средства сообщения, внутренние водные пути. Предусмотренные взрывы мостов нанесут путям сообщения значительно больший ущерб, чем ущерб, нанесенный авиацией противника за последние годы. Их разрушение означает лишение германского народа жизненных основ…

Мы не имеем никакого права сами прибегать на этом этапе войны к разрушениям, которые угрожают жизни народа. Если противники хотят уничтожить народ, борющийся с беспримерной храбростью, то пусть позор истории падает только на них. Мы обязаны предоставить народу все возможности для его возрождения в будущем»[47].

Свое отношение к этой памятной записке Шпеера, с которым я был полностью солидарен, Гитлер выразил словами: «Если проиграна война, то погибнет и народ. Эта судьба неотвратима. Нет необходимости обращать внимание на те слова, в которых нуждается народ, чтобы продолжать примитивную жизнь. Напротив, лучше все это разрушить самим, так как наш народ оказался слабым и более сильному восточному народу принадлежит будущее. Все те, кто останется в живых после борьбы, – неполноценные люди, ибо полноценные умрут на поле боя!»[48].

Гитлер не раз делал такие чудовищные высказывания. Слышал их и я. Не раз я возражал ему, что германский народ останется и будет жить по неизменным законам природы, даже если будут совершены разрушения, что он своими планами причинит многострадальному народу новые страдания, которые можно избежать.

Несмотря на все это, 19 марта 1945 г. был отдан приказ о разрушении, а 23 марта последовал приказ Бормана о проведении этих разрушений. Разрушения должны были проводить гаулейтеры, которые в качестве имперских комиссаров отвечали за оборону страны. Вермахт отказался выполнять эти приказы. Борман распорядился эвакуировать население угрожаемых районов вглубь страны, а если нет возможности эвакуировать на транспортных средствах, заставить его идти пешком. Выполнение этого приказа привело бы к страшной катастрофе, так как не было принято никаких мер по снабжению населения.