Воспоминания солдата - Гейнц Гудериан (1951)

Значительно труднее было действовать Гитлеру при освобождении судетских немцев, воспитывавшихся более двадцати лет в духе чешского национализма. Кроме того, чешское государство было связано договорными обязательствами с Французской республикой. Установленные в 1918 г. в нарушение права самоопределения народов границы этого государства отрицались Германией, что вело к расторжению союза с Францией, а возможно даже и. к войне. Гитлер оценивал государственных деятелей западных держав, руководствуясь своими впечатлениями. Сильно развитый политический инстинкт позволил ему определить, что большинство французского народа и все более или менее умеренно настроенные государственные деятели Франции не будут считать урегулирование этой когда-то несправедливо разрешенной проблемы поводом для войны. Так же внимательно следил Гитлер и за настроениями английского народа, с которым он хотел жить в мире. И он не ошибся. Вместе с другом Гитлера Муссолини в Мюнхен прибыли английский премьер-министр Чемберлен и французский премьер-министр Даладье, которые заключили с Гитлером соглашение, легализирующее политику Германии в отношении Чехословакии. Гитлер руководствовался при этом теми заключениями, которые были сделаны дальновидным политическим экспертом, английским наблюдателем лордом Рансиманом. Это соглашение сохранило мир, но одновременно усилило у Гитлера чувство собственного достоинства и сознание своего могущества перед западными державами. Может быть, эти государственные деятели Запада были достойными представителями своих стран, но в глазах Гитлера их полная готовность идти на компромисс была обесценена тем, что она проявилась сразу под давлением его личности. Предостережения немцев, о которых знали англичане, не встречали никакой реакции; более того, они укрепляли позиции Гитлера.

К началу 1938 г. все государственные органы всецело находились в руках Гитлера, кроме армии, – единственной организации, со стороны которой он все еще боялся встретить серьезное сопротивление своему режиму. Поэтому незадолго до аншлюсса Австрии армия была насколько ловко, настолько же необдуманно лишена своего командования (кризис Бломберга-Фрича) и втиснута в орбиту успехов. Все тогдашние военные руководители, правда, хорошо понимавшие события, но лишенные власти, молчали. Об истинном положении вещей не знало подавляющее большинство генералов, а тем более войска. Все намерения тех немногих лиц, которые были более или менее посвящены в дела государства, оказать сопротивление Гитлеру держались если не в голове, то уж, во всяком случае, где-нибудь в письменном столе авторов, если намерения были изложены на бумаге. Внешне такие люди создавали видимость лояльности. Слова предостережения громко не произносились, мысли об оказании сопротивления фюреру не высказывались; таких случаев не было и в вермахте. Оппозиция в армии слабела с каждым годом, ибо теперь каждый новый призывной возраст приходил из организации «гитлерюгенд»; ее члены, отбывая трудовую повинность и уже состоя в партии, обязывались служить Гитлеру. Также и офицерский корпус с каждым годом все больше и больше пополнялся молодыми национал-социалистами.