Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

Одержимая желанием понять, Тира читала все, что удавалось достать, в том числе последние новости, и всякий раз, когда ей попадалась фотография останков погибших, она гадала, нет ли среди этих костей и черепов кого-то из ее родственников. Она пристально рассматривала треснувший купол черепа, заглядывала в пустые глазницы со смутным недовольством, что свидетелями стали мертвые, а не те, кто выжил. Мертвые глядят в упор сквозь время и видят вновь и вновь совершаемое насилие. Их предупреждение осталось неуслышанным. Незамеченным.

Напряжение скопилось в точке между бровями – Тира надавила на переносицу. Когда она открыла глаза, низкий потолок наклонился влево, затем вправо. В голове билась мысль: сильно ли мучился отец? Как он умер? Ему выстрелили в затылок, дали побежать или связали по рукам и ногам? Заключенных умерщвляли разными способами, эффективными и рациональными. Думал ли перед смертью отец о своей семье, о ней, Тире, или последнее, что он запомнил, было лицо палача?

Она не знала, почему терзается этими бесполезными вопросами, походившими на дырки в побитом молью коврике: заглядывая в них, Тира видела лишь еще большую пустоту.

Кто-то тронул ее локоть. Открыв глаза, она увидела лицо улыбающейся стюардессы, попросившей привести спинку сиденья в вертикальное положение. Самолет начал снижение, они прибывают в международный аэропорт Пномпеня. Вокруг пассажиры оживленно переговаривались в ожидании приземления. Тира спохватилась, что у нее по щекам стекают струйки пота, и вытерла лицо тыльной стороной руки, отвернувшись к окну.

Внизу показалась густо-оранжевая земля со стройными сахарными пальмами и хижинами под соломенными крышами, заброшенная и точно покрытая рубцами. Отчего-то – может, из-за попадавшейся ей раньше рекламы Ангкорского комплекса – Тира ожидала увидеть больше зелени, какой-нибудь роскошный тропический пейзаж с кокосовыми пальмами, тиковые заросли, изумрудно-зеленые орошаемые рисовые поля, озера и пруды, заросшие лотосами и кувшинками, реки, точно искусной вышивкой, покрытые крылатыми сампанами и выдолбленными из пальмовых стволов челнами с носами в виде птичьих клювов. Но то, что открывалось с самолета, напоминало поле битвы, испещренное темными ямами с водой и странными рытвинами, напоминавшими воронки от снарядов. Изломанная география. Что она может рассказать Тире? Что кроется за этими клочками серого и коричневого? Какие еще неизвестные Тире тайны готова открыть эта израненная земля? Таит ли она в своих трещинах предсмертный вопль ее отца, его поверженные в прах идеалы и разбитые мечты, свидетельства якобы совершенных им преступлений, возможность искупления – для него и для нее, Тиры?

Самолет накренился влево и пошел на снижение. Город внизу становился четче с каждой минутой.

– И это Пномпень? – спросил кто-то с явным разочарованием. – А выглядит как не пойми что!

Город то появлялся, то скрывался из виду в прямоугольной раме маленького окна. Он совершенно не походил на столицу и даже с высоты птичьего полета напоминал маленький сельский городок. Тира вглядывалась в городскую топографию, ища златоверхие храмы и красные черепичные крыши, как в «Нэшнл джиографик» шестидесятых годов, выпуски которого она в университете прилежно изучала, ища сведения об истории своей страны, фрагменты своего дома, семьи. Но сейчас она различала лишь архитектурную несклепицу: промежутки среди уцелевших довоенных зданий точно запломбированы новыми серыми «коробками».