Затаив дыхание - Дин Кунц (2009)

Замешательство сменилось растерянностью. Генри оглядел сарай. Взгляд остановился на лестнице, которая вела на темный сеновал. Но подобное предположение противоречило здравому смыслу: если мертвые не могли ползать, то тем более не могли лазать по лестнице.

Потребовалось еще полминуты, чтобы осознать очевидное: на ферме он не один, кто-то еще нашел убиенную пару и перенес трупы в другое место.

Пистолет и плечевую кобуру Генри оставил на кровати. Внезапно он превратился в овечку, дрожащую всем телом, легкую добычу, подозревающую, что в каждой тени прячется злобный волк.

Он поспешил к стене, на которой висели инструменты, и схватил топор, который оказался тяжелее, чем он ожидал. В руках Джима топор выглядел смертоносным оружием. В руках Генри больше напоминал не оружие, а якорь. Тем не менее все лучше, чем ничего, раз уж пистолет на текущий момент недосягаем.

Ситуация требовала действовать бесшумно и осторожно. Но Генри начала бить неконтролируемая дрожь, дыхание участилось, он никак не мог взять себя в руки. Слышал гулкие удары своего сердца, молотившегося о ребра, и удары эти возвещали не о совершенных им убийствах, а о быстро нарастающем страхе. О какой бесшумности и осторожности могла идти речь, если он не мог шевельнуть топором без риска отрубить себе пальцы.

Не из храбрости, а от отчаяния, не в силах более находиться в амбаре, Генри, держа топор обеими руками, как ранее держал его Джим, выскочил через дверь в ночь. Побежал к «Лендроверу», припаркованному у дома.

Тот, кто унес трупы, не мог быть представителем правоохранительных органов. Ни один коп никогда бы не забрал бы трупы с места преступления, чтобы спрятать в другом месте. Ни один коп не стал бы вот так мучить главного подозреваемого, вместо того чтобы допросить. Этот безымянный противник насмехался над Генри, чтобы потом, позабавившись вдоволь, убить его.

Генри споткнулся, выронил топор, споткнулся уже об него, замахал руками, чтобы сохранить равновесие и не упасть, и тут что-то со свистом пронеслось над его головой. Генри подумал, что это лезвие, возможно, ужасная коса, которая висела на стене амбара рядом с топором.

Когда же вскрикнул и повернулся, ожидая, что в следующий момент ему отрубят голову, оказалось, что позади никого нет. Он стоял один, залитый лунным светом, охваченный ужасом.

Вместо того чтобы поднимать топор, он поспешил к «Лендроверу». Открыл задний борт, предчувствуя, что увидит пустой багажник, но нет, все стояло на прежних местах, за исключением двух чемоданчиков, набитых наличными, которые он сам ранее спрятал на верхней полке картофельного погреба.

На ощупь Генри нашел нужный ему большой чемодан с жесткими стенками, вытащил его. Закрыл задний борт, нажал на кнопку брелка, заперев все дверцы автомобиля. Нервно оглядев ночь, унес чемодан в дом.

Детей у Джима и Норы не было. Жили они одни.

Нанимали только сезонных работников. С завершением сбора урожая работники эти уходили, чтобы вернуться весной. Но даже в сезон наемные работники в доме не жили.

Генри почерпнул все эти сведения из стихотворений Джима, в которых иногда упоминались эти люди. И получил подтверждение вскоре после прибытия, болтая с Джимом и Норой за кофе со сдобными булочками с корицей.

Едва переступив порог, он поставил чемодан на пол в гостиной, открыл его. В нишах, выдавленных на вкладышах из поропласта, лежали два короткоствольных, с пистолетной ручкой, помповых ружья двадцатого калибра и коробки патронов с малой отдачей.

Выронив на пол несколько патронов, Генри сумел вставить один в патронник, а четыре — в магазин одного помповика. Упавшие на пол патроны рассовал по карманам джинсов.

Начать с дома. Убедиться, что незваный гость не прячется под этой крышей. Комната за комнатой, запирая все окна и двери, затягивая шторы, опуская жалюзи.

Дрожь в руках ослабела, но полностью не ушла. Во рту пересохло. Ладони вспотели. Глаза жгло, словно в них сыпанули песка.