Детство с Гурджиевым. Вспоминая Гурджиева (сборник) - Фриц Питерс (2014)

Гурджиев поругал меня за непочтительную манеру разговора с ним, потом неожиданно сменил тему. Он сказал, что для него это большое удовольствие – видеть группу преданных последователей, послушно выполняющую работу, которую он им поручил. Мы помолчали, глядя как шесть или семь старательных последователей готовят чеснок, и я сказал, снова наполняя наши стаканы, что я легко понимаю это его удовольствие, и поэтому в данный момент мне приятно сидеть рядом с ним и разделять эту радость. Гурджиев снова выругал меня за недостаток серьёзности, но, несмотря на это, он рассмеялся, и мы продолжили вместе пить. После довольно долгого молчания он неожиданно спросил меня, почему я не ходил регулярно на встречи группы, чтения и прочее, и я ответил, что меня вряд ли можно отнести к примерным последователям из-за моего отношения. Мне претит общее чувство преклонения перед ним, которое испытывает большинство членов нью-йоркской группы – или любой другой группы – и мне некомфортно с ними.

Гурджиев очень серьёзно посмотрел на меня и сказал: «Вы помните, я говорил вам, что то, чему я вас научил, уже у вас в крови; что вы не сможете это забыть, как бы ни пытались?»

Я сказал, что помню, и он добавил: «То, что вы сейчас сказали мне, лишь подтверждает мои слова. Работа группы важна. Когда люди работают вместе, они могут помочь друг другу, могут сделать работу легче. Но с тех пор, как у вас сложились неправильные отношения с группой, вы стали несознательно создавать для себя трудности и страдания. Из-за того, что вы учились у меня ранее, сейчас вы создаёте для себя дополнительную борьбу. Это может быть хорошо для вашего будущего, но это очень тяжело. Вы отравлены на всю жизнь».

Гурджиев больше ничего не сказал, и мы продолжили пить в тишине, пока весь чеснок не был готов. Затем он распорядился замочить чеснок в бочке в некоем растворе и пообещал, что ещё вернётся, чтобы закончить приготовление. Я, во всяком случае, никогда больше не слышал о чесноке.

Глава 7

Гурджиев посещал Соединённые Штаты более десяти лет и стал известен довольно большому количеству людей, в основном в Нью-Йорке. Поскольку информация о нём передавалась из уст в уста, у людей неизбежно сложилось о нём несколько различных мнений. Кроме того, что его знали как серьёзного философа и мистика, он также «прославился» как шарлатан, знахарь и тому подобное. Из-за такой репутации, а также из-за неправильных представлений о нём и его работе, Гурджиева стали разыскивать и посещать люди самых разных сословий по разнообразным причинам, которые не имели отношения к его главной цели. В определённые периоды Гурджиев уделял этим людям немало времени, также как во времена, когда ради денег он проводил «лечение» пациентов, или, по крайней мере, давал им какие-то рекомендации.

Хотя я часто думал, что некоторых из этих встреч можно было бы – и, возможно, лучше было бы – избежать, было сложно и, возможно, нечестно пытаться оценить причины, из-за которых он общался с таким большим количеством различных людей. В то время мои размышления над этим вопросом были достаточно просты. Я полагал, что Гурджиев был, в некотором смысле, захвачен своим, бесспорно, искренним интересом к людям, и столь же искренним желанием помочь каждому, кто столкнулся с той или иной проблемой. Он был, с одной стороны, лёгкой мишенью. Но, учитывая его сложную натуру, он, конечно же, также порадовал себя большим количеством «игр», в которые он играл с людьми.

У большинства из тех, кто приходил тогда к Гурджиеву, несомненно, были проблемы. Часто этих людей направляли к нему доброжелательные члены одной из американских «групп». Почти во всех случаях «проблема» была психосоматической природы, и его рекомендации не всегда приводили к исцелению, в основном, из-за недостатка сотрудничества со стороны просящих.