Детство с Гурджиевым. Вспоминая Гурджиева (сборник) - Фриц Питерс (2014)

Почему-то это был не подходящий момент для эмоций. Гурджиев был очень серьёзным, очень холодным и говорил без каких-либо видимых чувств – это было похоже на то, что он думал вслух. Он говорил о своей смерти с такой отстранённостью, и так убедительно, будто бы он говорил о ком-то другом. Таким образом, без какого-либо выражения чувств он окончил свою речь, и мы отправились на традиционный огромный обед со множеством гостей. Во время обеда Гурджиев рассказывал очень много историй, и снова он и я много смеялись. Он заставил одного из студентов рассказать мне историю посещения с ним американского посольства в Париже из-за неких сложностей с получением визы для Гурджиева. Это выглядело так, что группа студентов отправилась вместе с ним в посольство, держа в руках различные документы, которыми они надеялись доказать, что у Гурджиева есть очень важная причина для посещения Соединённых Штатов. Когда они прибыли, им всем сказали подождать, и после короткого ожидания Гурджиев встал и прошёлся по офису, раздавая карамель (из пакета, который носил в кармане) всем стенографисткам и клеркам. Это «одаривание конфетами» привело к значительному столпотворению в офисе, и, конечно же, служащий, который рассматривал его заявление, оказался в самом центре. Таким образом, виза была получена, но только после нескольких интервью и дорогой ценой для нервной системы тех, кто сопровождал Гурджиева.

Гурджиев взорвался смехом после этой истории и сказал, что это подтверждает тот факт, что мир сумасшедший. Всё, что он сделал – это любезно предложил сладости нескольким очаровательным американским девушкам, и это едва не стоило ему визы.

В конце обеда настроение Гурджиева очень резко изменилось, и когда он встал из-за стола, я очень волновался за него. За несколько минут он стал выглядеть очень больным. Несмотря на это, одна женщина за столом, одна из «работниц», вскочила на ноги и бросилась в его сторону, чтобы задать ему вопрос о какой-то работе – возможно, о переводе, – которую она делала для одной его книги. Гурджиев, опираясь на стул, медленно и кратко ответил на её вопросы. Но пока он говорил, произошло чёткое изменение в атмосфере комнаты. Все – а там присутствовало около двадцати человек – одним движением поднялись со стульев. Мы все молча чего-то ожидали. Когда он закончил общаться с женщиной, то поднял руку и широким жестом обвёл комнату, будто бы требуя внимания всех нас.

«Должен сделать объявление, – драматично сказал он на английском (присутствующие были разных национальностей, но все, как мне было известно, говорили на английском или понимали его). – Моя работа над книгой завершена, за исключением работы редактора». Он сделал паузу и осмотрел комнату, будто бы внимательно экзаменуя каждого в отдельности, и затем продолжил: «Это означает, что моя работа совершенно закончена. Это также имеет очень важное значение для меня. Это значит, что, наконец, я могу умереть…» Последовала очередная пауза, но его интонация говорила о том, что предложение не закончено, «…но не только потому, что книга закончена. Единственная необходимость в жизни – это найти другого человека, кому можно передать накопленное знание. Когда найден такой хранитель, тогда возможно умереть». Он тепло улыбнулся и продолжил: «Поэтому сейчас я рад двум хорошим новостям. Я закончил работу и нашёл человека, которому можно передать результаты работы моей жизни». Он снова поднял руку и начал двигать ею по комнате, на этот раз с указующим пальцем, и остановился, когда его палец был направлен точно на меня.