– Они приехали в Лондон в надежде получить доступ в высшее общество и таким образом дать шанс их семнадцатилетней дочери сделать блестящую партию. Но пока им это не удалось. Так что вряд ли они откажутся от персонального приглашения герцога Клеймора на праздник в его загородном доме.

– Ты права, – согласился Клейтон, – однако надежда умирает последней.

– Считай, что она уже умерла, – со смехом заметила Уитни, снова сосредоточившись на своем списке, – в особенности если учесть, что твой братец – самый завидный жених во всей Англии.

– А вдруг на этой неделе выпадет снег? – Клейтон не мог без ужаса думать о предстоящем торжестве в его доме. – Может же в нашей стране в кои-то веки выпасть снег в июне.

Глава 47

Водрузив больную ногу на специальную подставку, леди Скефингтон наслаждалась покоем в салоне небольшого дома, снятого ими в Лондоне. Поодаль от нее, пристроив подагрическую ногу на другую подставку, сидел ее муж с «Таймс» в руках.

– Какая благословенная тишина, – сказала леди Скефингтон, склонив голову набок. – Мисс Бромлей повела детей есть мороженое. С минуты на минуту они вернутся. А как приятно, когда их нет дома!

– Да, моя голубка, – ответил муж, не отрывая глаз от газеты.

Она собиралась продолжить эту тему, когда лакей, он же кучер, он же дворецкий, нарушив их уединение, принес письмо.

– Если это очередное извещение об арендной плате… – начала она, но тут ее пальцы ощутили плотность бумаги кремового цвета, а когда на обратной стороне письма она увидела сургучную печать, то едва перевела дух. – Скефингтон! Кажется, нет, я почти уверена… мы получили первое важное приглашение…

– Да, моя голубка.

Она сломала печать, развернула бумагу и, когда увидела золоченый герб в верхней части пергамента, восторженно ахнула. Она даже поднялась от волнения, читая приглашение, которое держала в дрожащих руках.

– Клеймор! – только и могла она сказать вне себя от изумления, прислушиваясь к гулким ударам сердца. – Мы приглашены… к Клейморам!

– Да, моя голубка.

– Герцог и герцогиня Клеймор почтут за честь принять нас у себя в доме на торжестве по случаю дня рождения их сына. Более того, – леди Скефингтон умолкла, взяла со стола нюхательную соль и продолжила: – герцогиня Клеймор собственноручно написала мне записку, в которой выражает сожаление, что не имела удовольствия познакомиться со мной во время сезона, однако надеется сделать это сейчас в… Клейморе… – Леди понюхала соль и добавила: – Через три недели. И приглашает нас вместе с детьми. Что скажешь?

– Чертовщина какая-то!

Леди Скефингтон прижала приглашение к своей пышной груди и с благоговейным трепетом прошептала:

– Скефингтон, ты хоть понимаешь, что это значит?

– Да, моя голубка. Это значит, что нам пришло приглашение, адресованное кому-то другому.

Леди Скефингтон побледнела, еще раз прочла послание и покачала головой:

– Ошибаешься, оно адресовано нам, вот взгляни!

Сэр Джон наконец оторвался от газеты и, взяв у жены пергамент, принялся его читать, при этом недоверие на его лице сменилось глубоким удовлетворением.

– Разве я тебе не говорил, что нечего носиться по Лондону в надежде на приглашение. Оно нашло бы нас и дома, в нашем родном Блинтонфилде.

– О, это гораздо больше, чем приглашение! – заявила леди Скефингтон неожиданно звонким, как у девушки, голосом.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, снова берясь за газету.

– Я имею в виду Джулиану.

Газета поползла вниз, и над ней появились покрасневшие от частого употребления мадеры глаза сэра Джона.

– Джулиану? А при чем тут она?