Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

— Мистер Таггарт, я видела вашу фотографию в утренних газетах, — быстро сказала девушка, слегка покраснев. — В них говорилось, что это выдающееся достижение и что оно принадлежит именно вам, только вы не хотели, чтобы об этом стало известно.

— Неужели? — улыбнулся Таггарт.

— Вы выглядите точно так же, как на фотографии, — с огромным удивлением сказала девушка и добавила: — Просто не верится — вы… вдруг входите в этот магазин!

— А что, не надо было?

— Я хочу сказать, все о вас говорят, вся страна, вы, человек, который все это сделал, — вдруг входите сюда! Я никогда раньше не видела такого человека. Я никогда в жизни не находилась так близко к чему-нибудь важному, я имею в виду то, о чем пишут все газеты!

Таггарт никогда еще не испытывал ощущения, что своим присутствием он украсил место, куда зашел: девушка выглядела так, словно позабыла о своей усталости, словно дешевый магазинчик превратился в сцену, на которой разворачиваются удивительные, драматические события.

— Мистер Таггарт, это правда — то, что пишут о вас в газетах?

— А что в них пишут?

— О вашей тайне.

— Какой тайне?

— В газетах говорится, что, когда все препирались из-за вашего моста, устоит он или нет, вы не вступали в спор, вы шли вперед, потому что знали — мост выдержит, а все остальные были в этом далеко не уверены; линия Джона Галта — ваш проект, вы были его вдохновителем, его путеводной звездой, но действовали втайне, потому что вам было безразлично, воздадут вам по заслугам или нет.

Таггарт вспомнил размноженные материалы, заготовленные в отделе по связям с прессой.

— Да, — сказал он, — это правда.

Девушка смотрела на него так, что у него возникло ощущение, будто это действительно правда.

— Это так благородно с вашей стороны!

— Ты всегда так хорошо помнишь то, о чем читаешь в газетах?

— Да, мне кажется, всегда — все, что интересно. Значительные события. Мне нравится о них читать. Со мной никогда не происходит ничего значительного.

Она сказала это весело, без тени жалости к себе. В ее движениях и голосе чувствовались присущие молодости решительность и быстрота. У нее были кудрявые рыжевато-каштановые волосы, широко расставленные глаза и немного веснушчатый курносый нос. Таггарт подумал, что ее можно было бы назвать привлекательной, если бы кто-нибудь обратил на нее внимание, на что не было никакой особой причины. У нее было заурядное личико, если не считать выражения настороженности и живого интереса, словно она думала, что в этом мире за каждым углом сокрыта какая-то захватывающая тайна.

— Мистер Таггарт, каково быть великим человеком?

— А каково быть незаметной маленькой девочкой?

— Просто прекрасно, — рассмеявшись, ответила она.

— В таком случае ты в лучшем положении, чем я.

— О, как вы можете так…

— Может быть, это твое счастье, что ты не имеешь ничего общего с теми значительными событиями, о которых пишут в газетах. Значительными… Что вообще, по-твоему, является значительным?

— Как?.. То, что важно.

— А что важно?

— А это мне может объяснить такой человек, как вы, мистер Таггарт.

— В мире нет ничего важного.

Девушка недоверчиво посмотрела на него:

— И это говорите мне вы, Джеймс Таггарт, да еще в такой день?!

— Я чувствую себя прескверно, если это тебе интересно. Мне еще никогда в жизни не было так плохо.

Он с удивлением заметил, что девушка пристально вглядывается в его лицо — с таким беспокойством и заботой, какой никто не проявлял к нему раньше.

— Вы страшно устали, мистер Таггарт. Пошлите-ка их всех к черту, — сказала она серьезным тоном.

— Кого?

— Всех, кто изводит и мучает вас. Это несправедливо.

— Что?

— То, что вам сейчас так плохо. Вам пришлось очень трудно, но вы всем утерли нос и сейчас должны радоваться и веселиться. Вы заслужили это.

— И как же, по-твоему, я должен веселиться?