Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

Он смотрел на нее, не позволяя себе приблизиться, намеренно продлевая удовольствие от осознания того, что может сделать это, когда захочет. На Дэгни была узкая юбка от делового костюма и блузка из прозрачной белой ткани, сшитая как мужская рубашка. Просторная блузка, заправленная в юбку, поднималась к груди пышным колоколом, подчеркивая изящество бедер. В свете лампы, стоявшей за спиной Дэгни, Реардэн видел изящные очертания ее стройной фигуры сквозь прозрачную ткань блузки.

— Как прошел банкет? — спросила Дэгни.

— Отлично. Я сбежал, как только представилась возможность. А ты почему не пришла? Тебя ведь приглашали.

— Мне не хотелось видеть тебя в обществе.

Он посмотрел на нее, давая понять, что понял смысл ее ответа. На его лице появилась едва уловимая веселая улыбка.

— Ты много потеряла. Национальный совет по вопросам металлургической промышленности никогда больше не пойдет на такое испытание и не пригласит меня в качестве почетного гостя. Никогда, если это будет зависеть от них.

— Что случилось?

— Ничего. Просто море громких речей.

— А для тебя это было тяжким испытанием?

— Нет… Хотя да — в некотором роде. Мне действительно хотелось получить удовольствие от этого банкета.

— Хочешь выпить?

— Да, не откажусь.

Дэгни повернулась к бару, но он остановил ее, схватив сзади за плечи. Он запрокинул ей голову и поцеловал ее. Когда он отнял губы, она вновь требовательным жестом наклонила его голову, словно подчеркивая свое право на это. Затем Дэгни отошла от него.

— Не надо, не наливай, — сказал Реардэн. — Мне не хочется пить, просто хотелось посмотреть, как ты меня обслужишь.

— Что ж, тогда позволь мне обслужить тебя.

— Нет уж.

Он улыбался, растянувшись на кушетке и заложив руки за голову. Он чувствовал себя как дома; это был первый дом, который он обрел в своей жизни.

— Знаешь, хуже всего на этом банкете было то, что все хотели, чтобы он скорее закончился. Не понимаю, зачем они вообще его устроили. Они не обязаны были этого делать. И тем более не в мою честь.

Дэгни взяла пачку сигарет, протянула ее ему, затем, щелкнув зажигалкой, поднесла язычок пламени к кончику его сигареты, давая понять, что ждет. Она улыбнулась в ответ на его усмешку и села на подлокотник кресла в другом конце комнаты.

— Почему ты принял приглашение, Хэнк? Ты ведь всегда отказывался присоединиться к ним, — спросила она.

— Мне не хотелось отвергать предложение о перемирии — ведь я их победил, и они это знают. Я никогда не стану одним из них, но просьба быть почетным гостем… Я подумал, что они умеют проигрывать, что это великодушно с их стороны.

— С их стороны?

— Ты хочешь сказать — с моей?

— Хэнк! После всего, что они сделали, чтобы остановить тебя?

— Но победил ведь я? Вот я и подумал… Знаешь, я не виню их в том, что они не смогли сразу понять, насколько ценен мой металл… ведь в конце концов они это поняли. Каждый из нас познает все по-своему и в свое время. Конечно, я понимал, что во всем этом много трусости, зависти и лицемерия, но думал, что это лишь поверхностное. Теперь, когда я доказал свою правоту, доказал во всеуслышание, я подумал, что истинным мотивом, из-за которого они пригласили меня, является то, что они по достоинству оценили металл Реардэна, и…

Он на мгновенье замолчал, и Дэгни улыбнулась, зная слова, которых он не произнес: «И ради этого я простил бы кого угодно и что угодно».