Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

— Это не имеет значения. Существует стандартный тип женщин, предназначенных для этой цели. Я всегда знала, что под личиной аскета скрывается грубый, чувственный плебей, которому не нужно от женщины ничего, кроме удовлетворения животных инстинктов, и я горжусь тем, что не давала тебе этого. Я знала, что твое хваленое чувство чести когда-нибудь треснет по всем швам и тебя потянет к дешевой женщине, как любого неверного мужа. — Она усмехнулась: — Твоя обожательница Дэгни Таггарт пришла в ярость от намека, что ее герой не так чист, как его безупречный нержавеющий сплав. Она наивно предполагает, что я могу считать ее женщиной, которую мужчина может выбрать для того, что, как известно, не требует ума. Я знала твою истинную натуру и склонности. — Реардэн молчал. — Знаешь, что я о тебе думаю?

— Ты имеешь право проклинать меня, как только захочешь.

Лилиан засмеялась:

— Великий человек, который так презирал — в бизнесе — слабовольных, отброшенных на обочину, потому что они не могли сравниться с ним силой воли и непоколебимой целеустремленностью, что ты сейчас чувствуешь?

— Оставь в покое мои чувства. Ты вправе решать. Я выполню любое твое требование, кроме одного: не проси меня отказаться от этого.

— О, я и не собираюсь просить тебя об этом. Я не жду от тебя перемены характера. Это твое истинное лицо — под напускным величием индустриального короля, который только благодаря своей гениальности поднялся из забоя шахты до полоскательниц для рук после десерта и черного смокинга! Он тебе идет, черный смокинг, в котором ты возвращаешься домой в одиннадцать утра! Ты так и не выкарабкался из рудников, там тебе и место — тебе и всем твоим самодельным королям кассового аппарата — в ночных забегаловках, набитых коммивояжерами и дешевыми танцовщицами.

— Хочешь развестись со мной?

— Не хочется ли этого тебе самому? Думаешь, это будет выгодной сделкой? Думаешь, я не знаю, что ты захотел разойтись со мной через месяц после свадьбы?

— Если ты знала, почему же осталась со мной?

Лилиан сурово ответила:

— Ты больше не имеешь права об этом спрашивать.

— Это правда, — ответил Реардэн, подумав, что любовь к нему — единственный мыслимый довод, который может оправдать ее ответ.

— Нет, я не собираюсь разводиться. Думаешь, я допущу, чтобы твой роман со шлюхой лишил меня дома, имени, общественного положения? Я буду оберегать свою жизнь, как смогу, независимо от твоей супружеской верности. Не сомневайся, я никогда не дам тебе развода, хочешь ты того или нет. Ты женат и останешься женатым.

— Если ты этого хочешь.

— Более того, я и слышать не хочу… Между прочим, почему бы тебе не сесть?

Он остался стоять.

— Пожалуйста, говори, что ты хочешь сказать.

— Я и слышать не хочу о каком бы то ни было неофициальном разводе, например, о раздельном проживании. Ты можешь продолжать свою идиллию в подземных переходах и подвалах, где самое место для подобных занятий. Но я хочу, чтобы ты помнил, что в глазах общества я — миссис Генри Реардэн. Ты всегда ратовал за честность, посмотрим, как ты запоешь в шкуре лицемера, каким ты и являешься. Я настаиваю, чтобы твоим местом жительства был дом, который официально считается твоим, но теперь будет моим.

— Как тебе будет угодно.

Она небрежно откинулась назад и расслабилась, вытянув ноги и положив руки на подлокотники кресла, словно судья, который может позволить себе такую вольность.