Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

— О Господи! Боже праведный! Что делать? — Затем, вспомнив о своей должности, Митчам добавил: — Пошлите аварийный поезд.

— Уже сделано.

— Свяжитесь с дежурным в Шервуде и велите остановить движение.

— Уже связался.

— Какой следующий у нас по расписанию?

— Специальный армейский товарный эшелон, следующий на запад. Но у нас он будет не раньше чем через четыре часа. Он опаздывает.

— Я сейчас приеду… Подождите… пусть Билл, Сэнди и Кларенс будут на месте, когда я приеду. Такая заваруха начинается!

Дэйв Митчам постоянно жаловался на несправедливость, потому что, как он говорил, ему не везло в жизни. Он мрачно объяснял это заговором «больших парней», которые не давали ему шанса, хотя не уточнял, кого имеет в виду. Выслуга лет была излюбленной темой его жалоб и единственным мерилом ценностей. Митчам работал на железной дороге намного дольше тех, кто продвинулся по службе, и считал это доказательством несправедливости общественной системы, хотя никогда не объяснял, что подразумевает под «общественной системой». Он работал на многих железных дорогах, но ни на одной не задерживался. У начальников Митчама не было особых поводов увольнять его, но они делали это, потому что он слишком часто повторял: «Никто мне этого не приказывал!» Он не знал, что своей нынешней должностью обязан договоренности между Джеймсом Таггартом и Висли Маучем. Когда Таггарт продал Маучу секрет личной жизни своей сестры в обмен на повышение тарифов, Мауч вытянул из него еще одну услугу — это вполне соответствовало их правилам делового общения, которые состояли в том, чтобы выжать из любой ситуации все что можно. Этой дополнительной услугой стала работа для Дэйва Митчама, который был деверем Клода Слагенхопа, президента ассоциации «Друзья всемирного прогресса», влияние которой на общественное мнение Мауч ценил. Джеймс Таггарт переложил ответственность за поиски работы для Дэвида Митчама на Клифтона Лоуси. Лоуси направил его на первое подвернувшееся место — управляющим по штату Колорадо, когда человек, занимавший его прежде, исчез, бросив все, после того как резервный дизельный локомотив, приписанный к станции Уинстон, был передан в распоряжение Чика Моррисона.

— Что будем делать? — громко спросил Дэйв Митчам, когда, полуодетый и полусонный, ворвался в свой кабинет, где его ждали главный диспетчер, начальник депо и дорожный мастер.

Никто из троих не ответил. Они все были людьми среднего возраста, много лет отдавшими работе на железной дороге. Месяц назад они свободно высказались бы в любой чрезвычайной ситуации; но теперь они понимали, что времена изменились и говорить опасно.

— Что, черт возьми, будем делать?

— Ясно одно, — сказал Билл Брент, главный диспетчер, — нельзя посылать в тоннель паровоз.

Глаза Дэйва Митчама помрачнели — он знал, что каждый только об этом и думал; он не хотел, чтобы это было произнесено.

— Итак, где взять локомотив? — сердито спросил он.

— Негде, — сказал дорожный мастер.

— Но мы не можем всю ночь держать «Комету» на запасном пути!

— Видимо, придется, — сказал начальник депо.

— Какой смысл обсуждать это, Дэйв? Тебе известно, что во всем отделении не осталось ни одного локомотива.

— Но Боже праведный, уж не хотят ли они, чтобы мы водили поезда без локомотивов?

— Мисс Таггарт этого не хотела, — сказал дорожный мастер. — А вот мистер Лоуси хочет.

— Билл, — начал Митчам голосом, каким просят об одолжении, — сегодня ночью через станцию пройдут какие-нибудь поезда дальнего следования, имеющие хоть что-то вроде локомотива?

— Первым будет скорый товарный номер двести тридцать шесть из Сан-Франциско, — сказал Билл Брент недовольным тоном, — он прибудет в Уинстон в семь часов восемнадцать минут утра. — И добавил: — Это самый близкий к нам локомотив в данный момент. Я проверял.

— Как насчет специального армейского эшелона?