Евгений Онегин - Александр Пушкин (1833)

Вокруг себя на всё глядит,

И всё ей кажется бесценным,

Всё душу томную живит

Полумучительной отрадой:

И стол с померкшею лампадой,

И груда книг, и под окном

Кровать, покрытая ковром,

И вид в окно сквозь сумрак лунный,

И этот бледный полусвет,

И лорда Байрона портрет,

И столбик с куклою чугунной

Под шляпой с пасмурным челом,

С руками, сжатыми крестом.

XX

Татьяна долго в келье модной

Как очарована стоит.

Но поздно. Ветер встал холодный.

Темно в долине. Роща спит

Над отуманенной рекою;

Луна сокрылась за горою,

И пилигримке молодой

Пора, давно пора домой.

И Таня, скрыв своё волненье,

Не без того, чтоб не вздохнуть,

Пускается в обратный путь.

Но прежде просит позволенья

Пустынный замок навещать,

Чтоб книжки здесь одной читать.

XXI

Татьяна с ключницей простилась

За воротами. Через день

Уж утром рано вновь явилась

Она в оставленную сень,

И в молчаливом кабинете,

Забыв на время всё на свете,

Осталась наконец одна,

И долго плакала она.

Потом за книги принялася.

Сперва ей было не до них,

Но показался выбор их

Ей странен. Чтенью предалася

Татьяна жадною душой;

И ей открылся мир иной.

XXII

Хотя мы знаем, что Евгений

Издавна чтенье разлюбил,

Однако ж несколько творений

Он из опалы исключил:

Певца Гяура и Жуана

Да с ним ещё два-три романа,

В которых отразился век

И современный человек

Изображён довольно верно

С его безнравственной душой,

Себялюбивой и сухой,

Мечтанью преданной безмерно,

С его озлобленным умом,

Кипящим в действии пустом.

XXIII

Хранили многие страницы

Отметку резкую ногтей;

Глаза внимательной девицы

Устремлены на них живей.

Татьяна видит с трепетаньем,

Какою мыслью, замечаньем

Бывал Онегин поражён,

В чём молча соглашался он.

На их полях она встречает

Черты его карандаша.

Везде Онегина душа

Себя невольно выражает

То кратким словом, то крестом,

То вопросительным крючком.

XXIV

И начинает понемногу

Моя Татьяна понимать

Теперь яснее – слава Богу —

Того, по ком она вздыхать

Осуждена судьбою властной:

Чудак печальный и опасный,

Созданье ада иль небес,

Сей ангел, сей надменный бес,

Что ж он? Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон?..

Уж не пародия ли он?

XXV

Ужель загадку разрешила?

Ужели слово найдено?

Часы бегут; она забыла,

Что дома ждут её давно,

Где собралися два соседа

И где об ней идёт беседа.

– Как быть? Татьяна не дитя, —

Старушка молвила кряхтя. —

Ведь Оленька её моложе.

Пристроить девушку, ей-ей,

Пора; а что мне делать с ней?

Всем наотрез одно и то же:

Нейду. И всё грустит она

Да бродит по лесам одна. —

XXVI

«Не влюблена ль она?» – В кого же?

Буянов сватался: отказ.

Ивану Петушкову – тоже.

Гусар Пыхтин гостил у нас;

Уж как он Танею прельщался,

Как мелким бесом рассыпался!

Я думала: пойдёт авось;

Куда! и снова дело врозь. —

«Что ж, матушка? за чем же стало?

В Москву, на ярманку невест!

Там, слышно, много праздных мест».

– Ох, мой отец! доходу мало. —

«Довольно для одной зимы,

Не то уж дам хоть я взаймы».

XXVII

Старушка очень полюбила

Совет разумный и благой;