Ярмарка тщеславия - Уильям Мейкпис Теккерей (1848)

Захватив в свои руки старуху, одинокую, без близких людей, прикованную к постели, миссис Бьют не раз приставала к ней с разговорами о завещании. Но у мисс Кроули такие мрачные разговоры еще больше усиливали страх смерти. И миссис Бьют поняла, что надо сперва вернуть пациентке бодрое расположение духа и поправить ее здоровье, а тогда уж можно будет подумать о благочестивой цели, которую почтенная пасторша имела в виду. Но куда вывозить ее — вот новая головоломка! Единственным местом, где старуха, по всей вероятности, не встретилась бы с противным Родоном, была церковь, но миссис Бьют справедливо считала, что посещение церкви не очень развеселит мисс Кроули. «Надо будет съездить осмотреть замечательные окрестности Лондона, — решила миссис Бьют. — Я слышала, что во всем мире нет таких живописных уголков». И вот у нее пробудился внезапный интерес к Хэмстеду и Хорнси; она нашла, что и Далич по-своему очарователен, и, усадив свою жертву в карету, стала таскать ее по всем этим идиллическим местам, разнообразя их маленькие путешествия беседами о Родоне и его жене и рассказывая старой леди всевозможные истории, которые могли бы еще больше вооружить ее против этой нечестивой четы.

Пожалуй, миссис Бьют натянула струну чересчур уж туго. Хоть она и добилась того, что мисс Кроули и слышать не хотела о строптивом племяннике, но зато старуха возненавидела и свою мучительницу и втайне боялась ее, а потому жаждала от нее отделаться. Вскоре она решительно взбунтовалась против Хайгета и Хорнси. Ей хотелось прокатиться по Парку. Миссис Бьют знала, что они могут встретиться там с ненавистным ей Родоном, и была нрава. Однажды на круговой аллее показалась открытая коляска Родона. Ребекка сидела рядом с мужем. Во вражеском экипаже мисс Кроули занимала свое обычное место, имея слева от себя миссис Бьют, а напротив — пуделя и мисс Бригс. Момент был захватывающий, и у Ребекки сердце забилось быстрее при виде знакомого выезда. Едва оба экипажа поравнялись, она всплеснула руками и обратила к старой деве лицо, дышащее любовью и преданностью. Сам Родон вздрогнул, и щеки его под нафабренными усами покрылись густым румянцем. Однако в другом экипаже только старая Бригс почувствовала волнение и в превеликой растерянности уставилась на своих прежних друзей. Капор мисс Кроули был решительно обращен в сторону Серпентайна, а миссис Бьют в эту минуту как раз восторгалась пуделем, называя его милочкой, деткой, красавчиком. Оба экипажа продолжали путь в веренице других, каждый в свою сторону.

— Все пропало, ей-богу, — сказал Родон жене.

— Попробуй еще разок, Родон, — отвечала Ребекки. — Не удастся ли тебе сцепиться с ними колесами, милый?

У Родона не хватило смелости проделать такой маневр. Когда экипажи опять встретились, он только привстал в своей коляске и выжидательно поднес руку к шляпе, глядя на старуху во все глаза. На этот раз мисс Кроули не отвернулась; она и миссис Бьют взглянули племяннику прямо в лицо, словно не узнавая его. Родон с проклятием упал на сиденье и, выбравшись из вереницы экипажей, пустился во весь дух домой.

Это был блестящий и решительный триумф для миссис Бьют. Но она чувствовала опасность повторения подобных встреч, так как видела явное волнение мисс Кроули, и потому решила, что для здоровья ее дорогого друга необходимо оставить на время столицу, и весьма настоятельно рекомендовала Брайтон.

ГЛАВА XX,

в которой капитан Доббин берет на себя роль вестника Гименея