Просто неотразим - Гибсон Рэйчел (2009)

– Привет, Лекси.

Лекси, которая вдруг заинтересовалась своим пюпитром, даже не подняла головы.

– Привет.

– Мы давно с тобой не виделись. Что у тебя новенького?

– Ничего.

– Ты же пошла в первый класс. Как учеба?

Лекси продолжала смотреть в пюпитр.

– Нормально.

– Тебе нравится твоя учительница?

– Угу.

– Как ее зовут?

– Миссис Бургер.

Напряжение стало почти осязаемым. Даже с почтальоном Лекси была дружелюбнее, чем со своим отцом. И Джон это понимал. Он посмотрел на Джорджину, и в его глазах было осуждение. Джорджина тут же ощетинилась. Как бы она ни относилась к Джону, она ни слова не сказала против него – во всяком случае, в присутствии Лекси или когда та могла услышать. У нее и в мыслях не было настраивать дочь против него. Ее саму удивила неестественная робость девочки, хотя она и понимала, в чем здесь причина. Эта самая причина ее необычного поведения сейчас высилась перед ними горой мышц, и Лекси не знала, как себя вести.

– Расскажи Джону о песчанке, – предложила Джорджина, вспомнив, что в последний час это больше всего интересовало дочь.

– У нас есть песчанка.

– Где?

– В школе.

Джон не мог поверить, что перед ним та самая маленькая девочка, с которой он познакомился в июне. Он внимательно посмотрел на нее, недоумевая, куда исчезла забавная болтушка.

– Зайдешь? – спросила Джорджина.

Джону до безумия хотелось схватить ее за плечи, хорошенько потрясти и выяснить, что она сделала с его дочерью.

– Нет. Нам пора ехать.

– Куда?

Он мгновение смотрел в ее солнечные очки, борясь с желанием сказать, что это не ее дело.

– Я хочу показать Лекси свой дом. – Он потянул на себя пюпитр, и Лекси выпустила его. – Я привезу ее к девяти, – пообещал он и передал пюпитр Джорджине.

– Пока, мама. Я люблю тебя.

Джорджина посмотрела на нее и постаралась улыбнуться.

– Солнышко мое, а где мой сахарочек?

Лекси приподнялась на цыпочки и чмокнула мать. Наблюдая за ними, Джон осознал, как ему нужно то, что есть у Джорджины. Он хотел любви от своей дочери. Хотел, чтобы она обнимала его своими ручонками, чмокала в щеку и говорила, что любит его. Он хотел, чтобы она называла его папой.

Джон не сомневался: как только он приведет Лекси в свой дом, как только она успокоится и окажется вне сферы влияния Джорджины, она снова превратится в прежнюю Лекси.

Но этого не произошло. К девяти вечера она осталась такой же, какой была в семь, когда он ее забирал. Разговор с ней напоминал катание по размякшему льду, он был таким же вязким и раздражающе скучным. Лекси не проявила интереса к его плавучему дому и не стала немедленно выяснять, сколько в нем ванных и где они расположены, что очень удивило Джона, потому что два месяца назад расположение ванных в Кэннон-Бич имело для нее огромное значение.

Джон показал ей ванную, которую освободил и приготовил специально для нее, и сказал, что они вдвоем съездят в магазин, где она сможет выбрать мебель, чтобы и обставить ванную по своему вкусу. Он думал, что Лекси обрадуется, но та лишь кивнула и попросила разрешения выйти на палубу.

К тому моменту, когда Джон остановил свою машину перед домом Джорджины, он был мрачнее тучи. Маленькая девочка, с которой он провел последние два часа, была ему незнакома. Это была не Лекси. Его Лекси смеялась и болтала без умолку…

Едва заслышав шум двигателя, из дома вылетела Джорджина и поспешила к ним навстречу. На ней было свободное кружевное платье, которое красивыми складками ниспадало до щиколоток. Волосы она собрала в высокий пучок.

Из сада через дорогу Лекси окликнула какая-то девочка и исступленно замахала ей Барби, которую держала в руке.

– Кто это? – спросил Джон, помогая Лекси отстегнуть ремень безопасности.