От его нежного прикосновения у нее по телу пробежали мурашки. Ей нравилось то, что он говорит, и то, какие эмоции это в ней вызывает, и ей совсем не хотелось, чтобы он останавливался. Он и сам ей нравился, и ей хотелось, чтобы и она нравилась ему. Несколько мгновений она смотрела ему в глаза, а потом опустила руки. Бюстгальтер упал на колени, и Джорджина затаила дыхание в ожидании какого-нибудь непристойного комментария насчет ее груди, хотя в душе у нее теплилась надежда, что замечания не последует.

– Господи, Джорджи! – выдохнул Джон. – Ты говорила, что она большая. Но ты не предупредила, что она само совершенство.

Он взял обе груди в ладони и поцеловал Джорджину в губы долгим настойчивым поцелуем. Потом стал водить большими пальцами по соскам – вверх и вниз, вправо и влево. Никто никогда не ласкал ее вот так. Нежные прикосновения Джона заставляли ее чувствовать себя чем-то изящным и хрупким. Он не дергал ее за соски, не выкручивал их и не щипал. Он не лапал ее грубыми руками, ожидая, что она будет получать от этого удовольствие.

Желание, признательность, любовь – все это разлилось по ее венам и сконцентрировалось в сердце. Целуя Джона, Джорджина стиснула его коленями и стала подтаскивать к себе, пока пахом не почувствовала его набухший член. На мгновение она оторвалась от его губ, чтобы снять с него футболку. Темные курчавые волоски покрывали его мускулистую грудь, широкой полосой спускались к животу и исчезали за ремнем джинсов. Отшвырнув в сторону футболку, Джорджина провела руками по его груди и животу. Кожа Джона была горячей, волоски приятно щекотали ладони. Она ощущала мощное биение его сердца и слышала его учащенное дыхание.

Джон со стоном прошептал ее имя, прежде чем снова завладеть ее губами. Каждый раз, когда ее соски касались его груди, Джорджину пронзала сладкая боль. На каждое прикосновение Джона ее тело отзывалось новым всплеском страсти, которой она от себя не ожидала. Казалось, будто всю жизнь ее тело знало, что должен появиться Джон, и ожидало его. Джорджина погладила его по спине, опустила руки на талию и добралась до ремня. Джон судорожно выдохнул, когда она потянула на себя пряжку, чтобы вынуть штырь из дырочки, и схватил ее за запястья. Оборвав поцелуй, он отступил на шаг и устремил на нее тяжелый взгляд. Между бровей у него появилась складка. Даже сквозь загар было видно, как запылали его щеки. Он напоминал изголодавшегося человека, который совсем не рад тому, что ему предлагают его любимое лакомство. По его виду можно было предположить, что он намерен отказаться.

– А-а, к черту все это, – наконец проговорил он и потянулся к ее трусикам. – Я все равно уже мертв.

Опершись на стол, Джорджина приподнялась, чтобы позволить ему снять с нее белье. Раздевшись, Джон встал у нее между ног. Он действительно оказался большим. Он не шутил, когда сказал ей об этом. Джорджина обхватила рукой его член. Джон взял ее руку в свою и сдвинул ее к головке. Член был невероятно твердым и очень горячим.

Джон несколько мгновений смотрел, как ее рука движется вверх-вниз по его члену.

– Ты принимаешь противозачаточные таблетки? – спросил он, просовывая руку к ее лобку.

– Да, – выдохнула Джорджина, почувствовав, что его пальцы пробрались внутрь, к клитору.

– Обхвати меня ногами, – велел Джон.

Джорджина так и сделала, и он вошел в нее. Его взгляд был прикован к ее лицу.

– Боже, Джорджи, – хрипло прошептал он.

Выйдя чуть-чуть, он в следующее мгновение вошел в нее со всей силой, обхватил ладонями ее ягодицы и стал двигаться в ней, постепенно увеличивая темп. Призы в верхней полке буфета зазвенели. Джорджину неудержимо повлекло к краю бездонной пропасти. Огонь, опалявший ее тело, с каждым рывком Джона разгорался все сильнее, ее желание отдаться ему становилось все неистовее. Каждый раз, когда он вонзался в нее, она проходила одновременно через муку и блаженство.

Неосознанно шепча его имя, она привалилась головой к полке и закрыла глаза.