Пищеблок - Алексей Иванов (2018)

Анастасийка, не стесняясь, наслаждалась звучанием своего голоса. Она тянулась вверх вслед за песней, словно поднималась куда-то – или делалась выше окружающих. Её чистое соло торжествовало над неслаженным хором.

Валерку искренне волновала эта пионерская песня. Стены Дружняка словно исчезали, и Валерка видел белые отвесные скалы, блещущее море и пушечный прибой, кипящую пену и взлетающие брызги, пронзительное небо и ослепительное солнце в зените. Валерка ощущал себя сильным, отважным и упрямым – в общем, орлёнком, пусть и в очках.

– Ну, неплохо, неплохо, – признала Вероника Генриховна.

– А будет ещё лучше, если убрать из хора бездарностей, – невозмутимо сказала Анастасийка.

– И кого ты предлагаешь?

– Семёнову и Лагунова, – сразу назвала Анастасийка.

Валерка не обиделся. В сравнении с Анастасийкой он не пел, а выл, как голодная собака. А слушать тоже здорово, лишь бы не выгоняли из кружка.

– И ещё Петухова и Шалаеву, – добавила Анастасийка.

Она не могла не припомнить Жанке былые обиды, тем более что Жанка в хоре и правда пищала, точно резиновый пупс.

– Ты чё, крыса? – сразу озлобилась Жанка. – Я петь не умею, да?

– Петь – не обезьяной танцевать!

– Чей там голос из помойки нежно просит кирпича?! – взвилась Жанка.

– Обезьяна Чи-Чи-Чи продавала кирпичи! – ответила Анастасийка.

– Шалаева! – строго одёрнула Жанку Вероника Генриховна.

Жанка уже не числилась в её любимицах. После отмены «Чунги-Чанги» Жанка теряла одну позицию за другой. Валерка видел, как она бесится, но не сочувствовал. Шалаева заслужила. Нефиг было борзеть. Однако Жанка, проигрывая, борзела ещё больше. Наверное, надеялась так заколебать всех окружающих, чтобы Греховне это надоело, и она вернула «Чунгу-Чангу».

Интересно, Шалаева кто? – подумал Валерка. – Пиявица или тушка? Пиявцы правильные, а тушки послушные, но Жанка не правильная и не послушная. Впрочем, может, и послушная, только слушает кого-то своего, например, Беклю, как Рулет и Сифилёк. Тушки могут быть шпаной, если им так прикажет пиявец. Но пиявец-шпана вроде Бекли не может петь в хоре. Шпане не положено. Шпане положено воровать, курить и отбирать деньги у слабых. Если Жанка – шпана, значит, не пиявица. И не укусит Анастасийку.

– Будут тебе «мести», Сергушина! – свирепо пообещала Жанка. – Лучше не ходи одна, встретимся на узкой дорожке!

Анастасийка сделала вид, что угрозы ей безразличны.

После занятий в кружке Валерка подождал Анастасийку у выхода.

– Проводить тебя? – хмуро спросил он.

Анастасийка посмотрела на Валерку задумчиво и оценивающе. Обеими руками она держала цветной пакет и поддавала его коленями.

– Мне кажется, у тебя недостаточное физическое развитие.

Конечно, Валерка был ниже неё ростом, да ещё очки.

– Нельзя судить человека по внешнему виду, – буркнул Валерка.

– Ладно, – снизошла Анастасийка. – Умственное развитие тоже важно. Но мы пойдём вдоль забора. Мне там надо в одно место.

Они свернули от Дружняка в сторону корпуса, где жили работники лагеря. Анастасийка вышагивала по-балетному и косила глазами, опасаясь встречи с Жанкой. Валерка это заметил и смущённо сказал:

– При мне Шалаева не нападёт.

– А я и не боюсь её, – надменно возразила Анастасийка. – Меня всегда защищает мой ангел-хранитель.

Она полезла рукой в горло своей футболки и вытащила золотой крестик, за который в своё время Валерка бился с Беклей и его шакалами.

Жест Анастасийки тотчас напомнил Валерке бабу Нюру – она так же вытаскивала крестик из ворота засаленного халата. Крестик оберегал бабу Нюру от пиявцев. Значит, и Анастасийку тоже оберегает. Анастасийка – не тушка! У неё никто не пьёт кровь! Валерка ощутил огромное облегчение. Пускай положение тушки ничем не угрожало физическому самочувствию, умственное здоровье – как заявила Анастасийка – тоже было важно.